Дело о краже артефактов

Annotation

Все попаданцы как попаданцы. Одни становятся великими воинами или магами, другие дают Сталину из-под кровати дельные советы… Мой попадает в магический мир, но вынужден работать по основной специальности, не получив ни капли способностей к магии.

Евгения Лифантьева

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Эпилог

Евгения Лифантьева

Дело о краже артефактов

Глава 1

Попаданцы попадают в Иномирье по-разному. Наш герой попал самым банальным образом.

Занавес уже опустили, но зрители несколько раз вызывали актеров на поклон.

Публика стосковалась по классической драматургии. На профессиональных сценах ставили пьесы слишком сложные — или слишком экстремальные — чтобы заинтересовать людей, для которых мода не имеет особого значения.

Режиссер любительского театра Ольга Давидовна Мельденбург ощутила это настроение и поставила добрую старую «Ярмарку тщеславия». История о нищей авантюристке и честолюбивых богачах вдруг оказалась на удивление злободневной.

Зрители рукоплескали.

Артисты кланялись.

Но все когда-нибудь заканчивается, и постепенно свет на сцене начал гаснуть, намекая зрителям на то, что пора и честь знать. Актеры скрылись за кулисами.

Коридор, ведущий к комнатам для репетиций, сильно отличался от недавно отремонтированного зала. Здесь крашенные в унылый зеленый цвет стены пятнали ржавые потеки, потолок был серым от пыли и паутины, а двери комнат носили следы многократной смены замков.

Иван Турин, игравший Питта Кроули-Младшего, спешил домой. Поэтому он стремительно прошел по коридору, быстро распахнул дверь мужской раздевалки и вдруг замер на пороге.

— Э-э-э!

Молодой человек сумел сдержаться и не произнести вслух те слова, которые готовы были сорваться с языка. Следом за ним шла сама Ольга Давидовна, а эта милая старушка относилась к редкому сорту женщин, в присутствии которых все мужчины невольно вспоминают о правилах хорошего тона. Таким, как она, всегда уступают место, перед ними открывают дверь, подают стул или пальто. А уж выругаться рядом с Ольгой Давидовной не позволял себе даже сантехник ДК дядя Сеня, который в другом окружении разговаривал исключительно на русском матерном.

Поэтому Иван издал булькающий звук, шумно выдохнул и растерянно взглянул на Ольгу Давидовну:

— И как это?

Артисты столпились около двери, не решаясь зайти в комнату.

Случившееся действительно описывалось только в нецензурных выражениях.

Сколько существовала во Дворце

культуры «Студия Ольги Мельденбург», столько же самодеятельные артисты пользовалась этой гримеркой. В углу комнаты на стене всегда висел огнетушитель. К нему привыкли. Никто не задумывался, заряжен ли он или существует только как деталь интерьера, нужная для показа каким-нибудь проверяющим. Порой, когда не хватало места на вешалках, за кронштейн, на котором удерживался огнетушитель, цепляли плечики с костюмами. Иногда о ту же железяку открывали бутылки пива. На Новый год огнетушитель украшали блескучим «дождем».

Короче, огнетушитель представлял собой предмет привычный, совершенно неподвижный и абсолютно безопасный.

И вот теперь красный баллон, сдавленно шипя, подрагивал посреди комнаты, стоящий рядом стул был погребен под сугробом пены, а на стене красовалась большая дыра от вывалившегося кронштейна.

— Ни… чего себе! — произнесла хорошенькая девушка, игравшая Бекки. — Как же ты теперь, прокурор?

— Я не прокурор, я — следователь! — Иван привычно поправил любившую пошутить над его профессией хохотушку. — Не знаю, как… Вот невезуха!

— Видать, не твой день, Ванька! — пробасил парень с небольшой бородкой, игравший Джорджа Осборна.

— Похоже на то, — кивнул Иван.

Действительно, день не заладился с самого утра. Сначала — сюрприз с непонятно по каким причинам отправленным на доследование совершенно ясным делом. Потом Турин проторчал на совещании у прокурора гораздо дольше, чем рассчитывал, поэтому едва успел к началу спектакля. Примчался во Дворец культуры за несколько минут до первого звонка. Свободных вешалок в гримерке не осталось, и Иван, переодеваясь, побросал «уличные» вещи на стул.

На тот самый стул, что теперь залит пеной.

Ольга Давидовна с сочувствием взглянула на парня и вздохнула:

— Придется, Ваня, тебе идти домой прямо так. Костюм на репетицию принесешь.

— Представляю, как на меня смотреть будут, — мрачно пробурчал Иван.

Он наконец-то решительно подошел к огнетушителю, поднял его и дернул рукоять, заставляя замолчать:

— И ведь почти пустой был! Интересно, в химчистке эту гадость отстирают?

— Должны, — неуверенно предположила девушка, игравшая Бекки.

Молодой человек, морщась, извлек из груды пены брюки и рубашку:

— Во что сложить? У кого-нибудь лишний пакет есть?

— Танюш, принеси, пожалуйста, саквояж, — приказала Ольга Давидовна. — Тот, из второго акта.

Пока женская часть труппы паковала грязную одежду в пакеты и укладывала в саквояж, Иван подошел к большому зеркалу, имеющемуся в каждой гримерке.

Из поцарапанной рамы на него смотрел молодой джентльмен, одетый по моде первой половины девятнадцатого века. Хотя… все же этот костюм нельзя назвать модным даже для того времени. Скорее — повседневная одежда зажиточного помещика, не особо роскошная, но и не бедная. Добротный серый сюртук, парчовый, но неброской расцветки жилет, на шее — завязанный мягким бантом платок, тоже не яркий: лиловый с серебристой «искрой». Рейтузы со штрипками, из тех, которые можно надеть и с ботинками, и под кавалерийские сапоги, — серые, в мелкую полоску. Лаковые туфли.