Дело о летающих коврах

Город Сольфик Хун. Столица Великого герцогства Фрейвелинг. Остерия "Старый конь".

Середина зимы 784 года от п.п.

– А помнишь, Бельк, ту историю с летающими коврами?

Мерино сидел на своем

любимом месте, в кресле против входа в кабинет, грея руки о большую глиняную кружку. В которой, против обыкновения, исключительно в лечебных целях, был не отвар из сбора отца Гаспарэ, коего трактирщик в шутку уже начал величать "поставщиком трав Ее герцогского высочества", а горячий, сваренный со специями и фруктами, глинтвейн. Перевалившая за половину зима в этом году была на редкость холодной, поэтому вернувшиеся с улицы люди изрядно замерзли. Да и вообще, зимним вечером выпит горячего вина со специями сам Единый велел.

– Помню.
– без оживления, уместного, как правило при воспоминаниях о былых днях, ответил северянин. Он был всецело поглощен очищением лап гикота от смерзшегося снега. Дэниз относился к процедуре с философским спокойствием и терпением, которые впрочем, были ключевыми чертами характера димаутрианского зверя.
– Забавная история.

Не зная Белька, сочетание слов "забавная история" и того равнодушного тона, которым он его произнес, можно было бы принять за скрытую издевку. К счастью, все находящиеся в кабинете люди, знали его достаточно хорошо, чтобы так не подумать.

– Что за история?
– спросила Карла, устраиваясь на подлокотнике кресла Мерино и обнимая его за плечи.
– Расскажи! Что еще за летающие ковры?

Мерино с любовью посмотрел на свою женщину, в очередной раз подумав о том, что Единый наградил его сверх всякой меры, введя в его жизнь Карлу.

– Я, кстати, тоже не помню такой истории.
– подал голос барон Бенедикт да Гора, занимавший почти весь диван в кабинете.
– И прекратите уже эти ваши гляделки! Это неприлично, в конце концов!

– Что бы ты понимал, мальчишка!
– продолжая улыбаться буркнул Мерино.
– Доживешь до моих лет...

– История, Мерино!
– напомнила Карла.
– Ты обещал историю!

– Когда это, скажи на милость, я уже успел это пообещать?
– притворно нахмурился трактирщик.
– Если память еще не начала меня подводить, то я лишь напомнил Бельку о неком факте нашей общей службы. А ты тут же потребовала, что бы я об этом факте развернуто поведал. И где ту прозвучали обещания с моей стороны?

– Женщины...
– изрек Бельк закончив возится с питомцем.
– Ты сам выбрал этот путь. Привыкай.

Карла сверкнула зелеными своими глазами на северянина, но магический эффект их работал только применительно к Мерино Лику, владельцу остерии "Старый конь", а не к его другу, по совместительству - вышибалы в оном заведении. Что последний и подтвердил, равнодушно пожав плечами.

– Ну

правда, синьор Лик! Расскажите!
– подал голос с угла дивана Гвидо. Паренек лет тринадцати числился в остерии на многих должностях: и посыльного, и помощника повара, и даже писаря (после того, как был обучен Мерино грамотности). На подобного рода дружеских посиделках он, как правило, не участвовал по юности лет. Просто принес вина и закуски, да так и остался, слушая разговоры и истории старших и изрядно робея в присутствии целого барона.

– И верно, Праведник.
– лениво протянул да Гора.
– Вечно ты заставляешь себя упрашивать! Рассказывай уже, не тяни!

– Рта мне не даете раскрыть - как я начну историю в таких услових?
– проворчал Мерино, наткнулся на взгляд Карлы Тотти и согласно кивнул: - Ну хорошо, хорошо!..

Он хмыкнул, посмотрел сквозь потолочные балки, вспоминая.

– Это было в 768 году. Патрик, я имею ввиду нашего последнего Императора, Патрика Фрейвелингского, только взошел на трон и многие провинции, далеко не все из которых приняли его благожелательно, порядком лихорадило. Сильнее всего недовольство было в Оутембрийской Лиге вольных городов и Таболерготе, - Торговый Совет Лиги опасался очередного безумного фрея1 (и будем честны - не без причины), а таболерготский ланд-граф Азар Нэшер, с воцарением Патрика получивший отставку от должности Канцлера Империи, просто его ненавидел. Немного бурчали горцы Димара, но они всегда бурчат и всем недовольны, так что никто их особо и не слушал. Но Лига, центр торговли и кровеносная система имперской экономики... Ее недовольство оставлять без внимания было нельзя. Тем более, когда лавочники, имевшие свои войска, и довольно многочисленные, решают побунтовать.

– Невесть что о себе возомнившие торгаши.
– подал голос да Гора.

– Да. С точки зрения нашего дворянства, воротилы Лиги уже давно утратили и совесть и страх. Они ведь, до чего дошло, стали называть нобилями членов городских советов! И родословными своими хвастать стали. А в тех родословных корни в глубину веков уходят столь глубоко, что не многи бароны таким похвастать могут! Наглецы в общем!

Мерино бросил на Бенедикта ехидный взгляд, после чего продолжил:

– В общем, император Патрик терпением не отличался и после пары особо дерзких выходок со стороны этого самопровозглашенного нобилитета, двинул на города Лиги полки. Его войска довольно быстро разбили мятежников. Тут надо сказать, что эти ребята, я имею ввиду Нобилей, вкладывали довольно много денег в своих солдат, по уровню оснащения и обучения они считались лучшими среди армий владетелей. Однако, солдаты Лиги почти никогда не воевали и самым крупным военным конфликтом до того времени для них был разгон беспорядков в каком-нибудь вольном городе. А дружины владетелей были выращены на войнах больших и малых, вскормлены на них как дети - молоком матери. Так что у лавочников действительно не было шансов. Ну да, речь не об этом. К концу лета шестьдесят восьмого года в Оутембрийской лиге уже все затихало. Магистраты городов, шепотом проклиная императора Патрика и Нобилей, которые их в это втянули, разбирали крепостные стены (такое наказание положил им император за мятеж), а до ушей Тайной стражи, а именно - вашего, господин барон, отца, дошли слухи, что Нобили решили отомстить императору по своему. Ударить, так сказать, по карману.