Дело о лысой гимнастке
Шрифт:
– Слышишь? – Бабуля приложила палец к губам. – Слышишь, о чем предупреждает дятел? Открой душу, услышь! Ну, что слышишь?..
Какое-то время я что есть сил тер свои несчастные уши – мне казалось, стоит потереть их как следует, и я услышу то, что слышит моя бабушка. Но она строго ухватила меня за руки, с силой отвела их в стороны. Ее чуть сузившиеся глаза смотрели на меня с мягким укором.
– Не три свои уши, дурачок! Слышать нужно сердцем. А где находится твое мудрое сердце?
Я опустил голову, взглянув на собственную грудь, и в то же мгновение передо мной вдруг появилось сердце – то, что царило
– Ну что, теперь-то ты слышишь, что говорит тебе твое собственное сердце? Ты слышишь?
Это был уже голос не бабы Вари, а самой лучшей девушки на свете – моей дорогой и единственной Сони, которая сидела передо мной, скрестив руки на груди, улыбаясь немного таинственно и загадочно.
– Это то, о чем я тебе говорила: сердце без прикрас, настоящее, живое, кровавое. Послушай, о чем расскажет тебе мое…
И она без малейшей паузы, запросто, как помаду из сумки, извлекла из своей груди сердце – точно такое же, как мое, только бьющееся чуть быстрее и взволнованнее, словно торопясь рассказать свою историю.
Мне стало не по себе – слишком много крови, слишком много грубой анатомии без тени романтики. Я отвернулся.
– Знаешь, моя дорогая Соня, я почему-то уверен, что неплохо слышу тебя и без этого куска мяса. Ты – красивая, уверенная в себе, в своей красоте и художественном таланте. Именно поэтому сейчас ты легко отмахиваешься от меня – у тебя ведь много поклонников. Но когда ты чуть-чуть постареешь, когда появятся первые морщинки на лице – вот тогда ты вспомнишь обо мне. Или лучше сказать, что ты УСЛЫШИШЬ меня своим сердцем?..
И я многозначительно посмотрел на нее.
Красавица Соня смотрела на меня, гневно дыша. Она уставилась на меня своими синими глазами, точно хотела пронзить взглядом.
– Посмотрим, кто кого будет слышать, – проговорила она, небрежно отшвырнув свое сердце в сторону, как абсолютно ненужную вещь. – И не вздумай мне звонить, слышишь? Не вздумай!
Быть иль не быть?Вот в чем вопрос…Именно в тот момент я вдруг услышал эти классические строчки, произнесенные кем-то чуть в отдалении, тут же припомнив и свою заветную мечту: сыграть роль Гамлета. Минимум декораций и костюмов, игра голосом, интонациями, сдержанными жестами и мимикой.
Да здравствует поспешность!Как часто нас спасала слепота,Где дальновидность только подводила!Есть, стало быть, на свете божество,Устраивающее наши судьбыПо-своему… [1]Я с упоением выступал перед пустым зрительным залом. Мне было абсолютно все равно, я не ждал аплодисментов – в тот момент я был принцем датским, несчастным парнем, преданным всем миром, одиноким и непонятым, нелюбимым и ненужным, бесконечно задающим самому себе извечный вопрос «Быть иль
1
У. Шекспир, «Гамлет», пер. Б. Пастернака.
«Соня, неверная, ненадежная, только поприветствовав меня на своей выставке и тут же позабыв, кинувшись к своим бессмысленным приятелям, – тоскует ли она по мне, как я по ней? Слышит ли меня сердцем?..» – мои печальные мысли ложились поверх текста «Гамлета», а я уже шел по бесконечному перрону невесть какого вокзала мира.
Почти тут же мои печальные размышления прервал звук пролетавшего мимо поезда, и в тот же миг я с криком «Да здравствует поспешность!» бросился вперед, успев запрыгнуть в последний вагон, немедленно шагнув в реальность утра.
Пробуждение было стремительно – растрепанный, с бешено бьющимся сердцем, я лежал в смятой одежде на диване в гостиной, куда доносилось через окно пение птиц. Часы, тикавшие здесь же, на стене прямо напротив меня, показывали шесть часов утра. Начинался новый день.
Глава 6
Утро в сиреневом цвете
Что ни говори, а утро, несмотря на все чрезвычайные происшествия и тревожные сны прошедшей ночи, было прекрасным, и встречал я первые минуты нового дня по своей давней традиции – на кухне, лучшем месте моего дома.
Конечно, стоит отметить, что, едва проснувшись, я первым делом поспешил подняться наверх, чтобы заглянуть в спальню. Убедившись, что гостья не исчезла, смотрит на меня поверх одеяла испуганными глазищами, я адресовал ей приветственный жест и, после ночного тыканья перейдя на галантное «вы», предложил принять душ и переодеться в мои, быть может, и великоватые для нее по размеру, но зато чистые вещи. После этого я с легким сердцем отправился на кухню, чтобы приготовить некое подобие завтрака при наличии пустого холодильника.
Все, кто хоть однажды был у меня в гостях, согласны: моя кухня – особое место, наполненное энергией добра и мира. Здесь я могу просиживать часами, бездумно смотря в окно на кроны деревьев, на порхающих птиц, на уютную террасу, окруженную цветниками и кустами шиповника. Что уж говорить о «черных» днях, когда вдруг навалится тоска так, что на душе кошки скребут – тут я немедленно откладываю все, даже самые срочные, дела и прямым ходом направляюсь на кухню успокаивать нервы искусством кулинарии или банальным кофетворчеством.
Наверное, все дело в том, что когда-то этот дом отец построил для мамы, которая и обживала каждый его метр, внося во всякую деталь его обстановки свою любовь и вкус. Ну а кухня всегда была (и есть!) у мамы на особом счету – она любит готовить и делает это отлично.
Увы, на этот раз мне было сложно удивить и порадовать чем-либо свою неожиданную гостью: повторюсь, холодильник был катастрофически пуст, потому как в мое отсутствие Ольга за считаные визиты умудрилась уничтожить изрядный запас мороженых пицц и других продуктов. В итоге пришлось довольствоваться мастерски приготовленным кофе с кардамоном, который я варил по всем правилам, вкладывая по «рецепту» мамы в напиток частицу своей души.