Дело о любви до гроба
Шрифт:
— А не могли бы вы вспомнить события пятого мая прошлого года? В тот день Анастасия пропала. Может быть, вы видели, что ваш сосед куда-то выезжал?
Алла задумалась.
— Нет… Помню, к нему «скорая» приезжала. Баба Маша снизу говорила, что вроде отравление. Но это, кажется, раньше было. А пятого… Пятого я к маме ездила с Митькой. Вы знаете, ничего я вам не подскажу. Вот муж мог бы. Он тут ночевал, но сегодня он в ночную смену.
— Скажите, а вы что-то упомянули про соседку снизу… — Игорь с сожалением отложил третий пирожок — уж очень они вкусными оказались.
— Баба Маша? Ну да, она может и знать —
— Спасибо вам большое, Алла. Пойду, постучусь к соседке вашей. А вы, если еще что-то за стенкой услышите, — Игорь достал из нагрудного кармана ручку и наклонился к салфетке, лежавшей на столе, — звоните вот по этому телефону. Помогут.
— Ой, это вроде… экстрасенсов? — женщина близоруко вгляделась в надпись.
— Они и есть, — улыбнулся Игорь, — только здесь все без обмана. Не раз проверено. Спасибо вам за чай.
Валуйский вышел в коридор и принялся натягивать обувь.
— Ой, да что вы, — частила следом хозяйка, — это вам спасибо. Никогда бы не подумала, что у нас полиция такая… Не только убийства да пропажи расследовать, но и по-житейски помочь…
Валуйский распрощался с гостеприимной хозяйкой и спустился этажом ниже. На первую трель звонка никто не отозвался, но, памятуя о том, что рассказала Алла о больных ногах бабы Маши, решил на всякий случай позвонить еще пару раз и подождать.
Вскоре за дверью действительно послышались шаркающие шаги. Только на сей раз сразу не открыли.
— Кто там? — раздался старческий голос.
— Добрый вечер. Следователь по особо важным делам Валуйский Игорь Александрович. Я хотел бы поговорить по поводу вашего бывшего соседа сверху Вячеслава Мыльнова.
Игорь не был уверен, что в полумраке подъезда, да еще и через глазок, пожилая женщина разглядит его удостоверение, но на всякий случай поднял его так, чтобы было видно. Защелкал дверной замок, и дверь, легонько скрипнув, распахнулась.
— Так он же ж вроде сам, ирод… — недоверчиво произнесла полноватая старушка, на чьем носу очки сидели почему-то очень задиристо, словно кепка на хулигане.
— Я не совсем по поводу его самоубийства. Даже скорее, совсем не по этому поводу. В мой отдел на доследование передано дело Анастасии Фатеевой — его бывшей девушки. Возможно, вы что-то слышали об этом?
Старушка, наконец, отступила вглубь квартиры, позволив Игорю пройти. В нос ударил запах вареной рыбы и ни с чем не сравнимый кошачий дух. В довольно захламленной прихожей действительно вертелась пушистая любимица хозяйки, которая с видом собственницы тут же начала тереться о брюки Валуйского.
— Ну как же не слышала. Слышала я про сбежавшую невесту. А недавно, говорят, ее мертвой нашли.
«Вот тебе и тайна следствия», — подумал Игорь. Впрочем, когда она соблюдалась? Только тогда, когда по делу не проходили обычные люди — друзья, соседи, родственники. А такое случалось крайне редко. Валуйский решил, что ни подтверждать, ни опровергать эту информацию он пока не будет. Зато баба Маша, видимо, решила рассказать все, что знает.
— Ой, дурной был парень. Ну, дурной. А Настя — та красавица, умница. Слышала я, как они ссорились. Девочка его, лба здорового, уговаривала работу найти. А он — ни в какую, мол, где это видано, чтобы художник ящики таскал. Видно, ждал, что
«Вот это новость, — подумал Валуйский, делая пометку в блокноте, — интересно, почему Птицын этого еще не знает?»
— Мария… извините, отчества вашего не знаю…
— Александровна.
— Мария Александровна, а вы случайно не слышали, о чем именно говорили в тот день молодые люди?
— Ну что ж я вам — шпиён? — нахмурилась баба Маша. — Ругались. Это я помню. Потом вроде затихло все. А когда она ушла, я даже и не заметила — мне как раз подруга позвонила.
— А в какое примерно время она приходила?
— Да днем и пришла, где-то около часа. Видать, чтоб жених не знал.
— Хм. Хорошо. Тогда еще один вопрос: вы не помните, отлучался ли куда-нибудь Вячеслав Мыльнов пятого мая прошлого года?
— Пятого мая? Что ж это было? — Старушка сняла очки и принялась протирать стекла, припоминая.
— Четверг, — подсказал Игорь, которого в свое время несколько удивил выбранный для свадьбы день.
— Дай бог памяти… А-а-а! Ну, конечно, мне ж тогда Иванна моя рыбки для Дуси приносила. Да, помню. Меня тогда прихватило хорошо, так я весь день дома просидела — то на кухне у окошка, то на диване перед телевизором. Да. Вспомнила. Ну, выходил художник. В магазин, за водочкой. А потом — домой сразу. И весь вечер после этого что-то орал в пьяном угаре. Что-то даже в стенку кидал. Я-то ладно — старая, глухая, а вот за стенкой там семья с мальчиком маленьким — вот они, бедные, натерпелись. Я еще удивилась, чего они милицию не вызвали.
— Мария Александровна, спасибо вам огромное. Вы очень помогли следствию, — улыбнулся Валуйский.
— А что нам, старым кошелкам, еще делать. Хоть тут сгодилась — и ладно.
Попрощавшись с бабой Машей, Игорь вышел в прохладный Дмитровский вечер, стараясь понять, как можно использовать полученную информацию. Настя и Вячеслав мертвы. И вряд ли они кому-то рассказали о том разговоре, что состоялся у них за день до Настиной свадьбы. Мать Вячеслава либо ничего об этом не знает, либо очень умело запирается. Но скорее первое. Судя по всему, она нечасто поддерживала контакт с сыном. Раздумывая, Валуйский остановил машину у какой-то кафешки. Организм требовал положенного ему четырехразового питания, и даже пирожки гостеприимной Аллы не могли заменить ему полдник.
Итак, друзей у Мыльнова практически не было, не считая редких собутыльников. Но почему Настя ничего и никому не сказала об их разговоре? Хотя бы той же Тане? Недостаточно доверяла? Ведь такая история, узнай ее Дмитрий, могла разрушить только начавшуюся семейную жизнь. Но если верить самой Татьяне, у них с подругой секретов друг от друга не было.
Приветливая официантка принесла Валуйскому меню и удалилась к барной стойке. Но только Игорь собрался выбрать что-то на свой вкус, в кармане проснулся мобильный. Номер оказался смутно знакомым, но в телефонном списке сотового его не было.