Дело о молчаливом партнере
Шрифт:
– Какого черта, – возмущенно заговорил он, – вы пытаетесь впутать меня в эту историю с конфетами?
– Ничего подобного, – ответил Мейсон, стоя у стола и складывая бумаги в портфель. – Я просто задавал вопросы. А свидетельница на них отвечала.
– Вот только задавали вы их в довольно странной манере.
– Такая уж у меня привычка, – улыбнулся Мейсон. – Особенно когда приходится иметь дело с людьми, пытающимися диктовать мне свои условия.
Мейгард приблизился еще на шаг. Теперь он оценивающе и с неприкрытой враждебностью разглядывал
– У вас ко мне есть какое-то дело? – с невозмутимым видом спросил Мейсон.
– Не нравится мне все это, – буркнул Мейгард, а затем круто развернулся на каблуках и направился к выходу.
Милдред Фолкнер подошла к Мейсону и тронула его за руку.
– Возможно, я не очень разбираюсь в разных юридических тонкостях, но, кажется, вы здорово их озадачили.
– Похоже, мне удалось напасть на след. Вы виделись с Карлоттой?
Оживление исчезло с ее лица. Она кивнула, и в глазах у нее блеснули слезы.
– Как она?
– Очень плохо. Ее доставили в больницу и оставили под присмотром врача. Он сказал, что в течение по крайней мере ближайших сорока восьми часов ей противопоказаны любые посещения. Для меня он сделал исключение, потому что она не переставала спрашивать, когда я приду, и врач полагал, что это свидание пойдет ей на пользу. Но он предупредил, чтобы я не заводила разговора о деле.
– Ну и как, получилось?
– Не совсем. Ей нужно было непременно сообщить мне что-то важное. Поначалу я старалась отвлечь ее, но потом решила, что, наверное, лучше дать ей выговориться и сбросить с души этот камень. Уж очень встревоженный вид у нее был.
– Что же ее так беспокоило?
– Они вынудили ее признаться, что она отдала сертификат на акции вам. Сказали ей, что вы якобы сами им об этом сообщили и передали его полиции. Мистер Мейсон, как полицейские могут быть такими жестокими и вероломными?
– Они считают, что имеют дело с преступниками, а в этом случае все средства хороши.
– Но согласитесь, что это не способ бороться с преступностью. Их методы основаны на лжи и жестокости. Так они никогда не добьются уважения людей. Неужели они не понимают, что тем самым они уподобляются бандитам?
– Вы расстроены, – сказал Мейсон, – и это понятно. Дело зашло слишком далеко, и к тому же это исключительный случай.
– Карла в критическом состоянии, – вздохнула она. – Даже не знаю, сможет ли она пережить все это. Она выглядит хуже, чем когда-либо, а ведь она уже шла на поправку.
– Знаю, – сочувственно сказал Мейсон. – Я изо всех сил старался избежать такой ситуации.
– Вашей вины в этом нет. Если бы она следовала вашим указаниям, ничего такого с ней не произошло бы. Теперь она и сама это понимает.
– А больше она ничего не рассказала в полиции – только об акциях?
– Нет, больше ничего, но с теми уликами, которые у них уже имеются против нее, и этого достаточно. Мистер Мейсон, она просто не переживет… А если
– Она не поправится? – спросил Мейсон.
Милдред снова безуспешно попыталась сморгнуть слезы, но кивнула.
– Кое-что из того, что мы услышали сегодня в суде, – сказал Мейсон, – навело меня на новую идею.
– Вы хотите сказать, что еще не все потеряно и есть надежда?
– Именно.
– Если бы только Боб вел себя как мужчина, – всхлипнула она, – и рассказал всю правду, он мог бы спасти ее. Если бы он признался, что ездил к Линку, а она просто следила за ним… Но Боб убил его, а потому, естественно, не скажет ничего, чтобы не рисковать лишний раз своей драгоценной шеей.
– Скорее всего, Боб даже не знает, что она за ним следила, – предположил Мейсон.
– Знает почти наверняка, – возмущенно заявила Милдред. – Не забывайте, что Боб приезжал в отель «Клермон» и забрал оттуда Карлу. По дороге они много говорили. И Боб лгал ей – это вы себе можете представить? Он так и не признался, что передавал акции кому-либо, и наотрез отрицал то, что ездил к Линку. Каково, а? И это после того, как она выследила его, видела собственными глазами, как он ездил в Сиреневый каньон.
– А как он все это объясняет?
– Ну, вы же знаете Боба. У него на все найдутся отговорки. Он говорит, что не успел отъехать и десяти кварталов от дома, как к нему в машину подсел друг. При этом имени этого самого друга он не называет. Говорит, что подвез его до окраины города, что другу понадобилась на час его машина, поэтому Боб вышел и разрешил ему взять ее.
– И ваша сестра поверила в это?
– Конечно! Она бы поверила любой его небылице. Мне даже думать об этом противно.
– А разве такое не могло произойти на самом деле?
– Но каким образом? Ведь Карла все время ехала за ним. Конечно, несколько раз она отставала, и его заслоняли другие машины. Боб же оказался даже хитрее, чем я думала, – он сначала выспросил у нее, когда и где она теряла его из виду. А потом вдруг выяснилось, что смена водителя произошла как раз в один из таких моментов – вот ведь скотина!
– Вы обратили внимание Карлы на то, что…
– Я пыталась, но все без толку. К тому же я видела, что она очень слаба. Она рассказала мне обо всем, потому что хотела, чтобы эти подробности дошли до вас. А этот лейтенант Трэгг! Если мне только когда-нибудь представится возможность высказать ему все, что я о нем думаю, то уж я…
– Долго ждать вам не придется, – сказал Мейсон. – Вон он идет.
Она круто развернулась, взглянула в сторону двери и увидела Трэгга, который только что вошел в зал заседаний, улыбнулся помощнику, а затем, пробравшись сквозь небольшую группку людей, толпившихся в проходе, поспешно направился к ним. При этом добродушная улыбка не сходила с его лица.
– День добрый, – приветствовал он их.
Милдред Фолкнер гордо вскинула голову и демонстративно отвернулась, встав к нему спиной.