Дело о наезде
Шрифт:
Кажется, больше всего на свете мне хотелось как следует его долбануть. Я увернулся от его удара, шагнул навстречу и, вложив в удар весь свой вес и всю свою силу, поразил его страшным крюком правой.
Но на этом мои успехи кончились.
Я смутно понял, что темноволосый поднялся с пола и приближается ко мне со скоростью и грацией балетного премьера.
Я только услышал, как рука, словно кнут, со свистом рассекает воздух. Голову в сторону, в сторону!
Я на секунду запоздал – слабо освещенный
В конце концов, он был профессионалом, получал за это деньги. И если он тебя вырубал, ты действительно вырубался.
Глава 14
Очнувшись, я почувствовал на лице жаркое солнце. Сквозь сомкнутые веки пробивался слепящий свет.
Кроме этого, было ощущение движения. Через несколько секунд я понял, что нахожусь в машине и меня куда-то везут на большой скорости.
Я сдержал стон и продолжал трястись в такт движению. Наконец мне стало немного лучше. Тогда я приоткрыл глаза.
Я находился на заднем сиденье взятого мной напрокат «бьюика». Рядом сидел человек. В поле моего зрения находилась брючина серо-стального цвета, и я понял, кто это был: темноволосый головорез, тот, что меня вырубил.
На переднем сиденье за рулем сидел светловолосый.
Глядя сквозь полузакрытые веки, я попытался определить, где мы находимся.
Мы ехали по одной из окраинных улиц Палм-Сити. В этот жаркий воскресный полдень они были совершенно пусты.
Я не шевелился. Куда же меня везут? Ответ на этот вопрос я получил довольно быстро.
Минут через пять мы выехали из Палм-Сити на шоссе, от которого отходила дорога к океану. Эта дорога шла мимо моего бунгало. Стало быть, они собираются сгрузить меня, так сказать, с доставкой на дом.
На коленях у меня, прикрывая кисти рук, лежал легкий дорожный коврик. Кисти рук у меня были скрещены и схвачены в таком положении чем-то вроде клейкой ленты, причем схвачены так крепко, что я чувствовал, как пульсирует кровь в венах. Я попытался незаметно высвободить их, но ничего не вышло – руки были плотно прижаты друг к другу, словно их скрючила какая-то болезнь.
– Сейчас на развилке повернешь направо, Лью, – произнес вдруг темноволосый. – Его хижина метров через триста по правую руку. Симпатичное уединенное гнездышко. Я бы не отказался жить в таком.
Лью, светловолосый, невесело засмеялся.
– Попроси, чтобы он тебе его завещал, – предложил он. – Ему-то оно все равно уже не понадобится.
– Черт возьми! Лучше без этого, – возразил другой.
У меня вдруг перехватило дыхание, но я не успел толком понять, что они имели в виду, – машина замедлила ход и остановилась.
– Приехали, – сообщил темноволосый.
– Давай вытащим его.
Я не стал открывать глаза – пусть
Крепкие руки подхватили меня и вытащили из машины.
Я соскользнул на землю. Лью озабоченно спросил:
– Ты случайно не перестарался, Ник? Ему пора бы очухаться.
– Не бойся, я ему отвесил точно, сколько положено, – заверил его темноволосый, Ник. – Через несколько минут будет как штык.
Меня поволокли по дорожке и наконец положили на ступеньки.
– Его ключи у тебя? – спросил Ник.
– Да. Вот они.
Я услышал, как в двери повернулся ключ, потом меня протащили через холл в гостиную и бросили там на кушетку.
– Уверен, что он очухается? – с беспокойством спросил Лью.
На шею мне легла рука. Привычным движением пальцев нащупали пульс.
– Полный порядок. Через пять минут будет в норме.
– Ну смотри. – Лью явно волновался. – Ведь если этот тип подохнет и Галгано не успеет с ним поговорить, он с нас три шкуры спустит.
– Успокойся ты, философ. Я ж тебе говорю: он в порядке. Когда я выписываю рецепт, ошибок не бывает. Через пять минут он сможет танцевать канкан.
Я испустил слабый стон и пошевелился.
– Вот видишь? Что я говорил? Дай-ка веревку.
Вокруг груди, плотно припечатывая меня к кушетке, натянулась веревка. Я открыл глаза – Лью привязывал ее к ножкам кушетки. Он оглядел меня ничего не выражающим взглядом, потом шагнул в сторону.
– Ну вот и хорошо, – удовлетворенно произнес он и, наклонившись, потрепал меня по щеке. – Отдыхай, приятель. С тобой хочет говорить босс. Через несколько минут он будет здесь.
– Пошли, пошли, – заторопил Ник. – Надо сматываться отсюда побыстрее. Ты что, забыл, что придется идти пешком?
Лью выругался:
– Неужели этот подонок Клод не мог прислать машину?
– Спросишь у него сам, – ответил Ник.
Он подошел ко мне и окинул критическим взглядом веревку у меня на груди, подергал ее, потом проверил, хорошо ли держит мои кисти клейкая лента. Удовлетворенно хмыкнув, он отошел назад, и на губах его появилась тяжелая непонятная улыбка.
– Ну, пока, лопух, – бросил он.
И они вышли из гостиной в холл, чуть прикрыв за собой дверь. Потом я услышал, как открылась и закрылась за ними входная дверь.
В доме установилась гробовая тишина. Ни единого звука, только неестественно громкое тиканье часов на каминной полке.
С минуту я предпринимал отчаянные попытки освободить руки, но лента держала крепко. Я перестал дергаться и распластался на кушетке.
И тут я вспомнил о Люсиль. Ведь она лежит в спальне привязанная к кровати! Может быть, ей удалось освободиться? Тогда она сейчас развяжет меня.