Дело о настойчивом привидении
Шрифт:
— Ну-ка, дай посмотреть! — заинтересовался старый маг. — А ведь точно! На маленькой карточке не разобрать было, да еще все почти голые, а сейчас — узнаю. Я же и Ондорая, и Белитана знаю, как облупленных. И этот парень, что стоит, — точно подмастерье Ондорая, я его пару раз видел. Давно у него работает, появился как раз, когда Ондорай строил склеп лорда Оортона. Значит, убийца — кто-то из этих красавцев.
— Только кто? — притворно вздохнула Астралия. — Они под вечер всей кучей примчались в участок. Все дали показания, никто не путался, точнее, путались все, но потому что были чуток
— Интересно, — задумчиво протянул старик. — На карточке мастер Ондорай не тонет. Можно было подумать, что тонет его племянник, но вроде как тот жив и здоров.
— Вот именно! — кивнула Астралия. — А что вы еще про этих мастеров знаете? У кого были мотивы?
Старый маг немного помолчал, наливая себе чаю, и пожал плечами:
— А это уже вам в полиции копать нужно. Мотив мог быть у кого угодно, кроме гнома. Хотя и тот, может, что-то против соседа имел… И вообще — пить надо меньше! Тоже мне доказательства — твои пьяные приключения да слова пацана, которого уже в Эконе нет…
— Ничего, добуду и доказательства! — фыркнула Астралия. — И напишите этой вашей леди Милене, что мне наплевать. И ребятам из Привокзального, если я найду доказательства, будет наплевать, мальчик я или девочка.
Старый маг с сомнением покачал головой, но ничего не сказал.
Глава 21
После зазимков работы в участке стало поменьше — вернулись штатные вопрошающие. Однако многие дознаватели уже успели оценить способности «птенчика» и с удовольствием звали его разговаривать с вещами. Мастер Ткарат даже стал ворчать по этому поводу. Дескать, не кабинет стал, а проходной двор, вечно кто-то ломится. Тем более, что Астралия бессовестно пользовалась картотекой клейм, собранной старшим дознавателем. Тому было не жалко — для пользы дела же, но все эти хождения туда-сюда ему порядком мешали.
Не вытерпев, мастер Ткарат отправился ругаться к начальнику участка, но получил не то, чего добивался. «В верхах» вдруг оценили его идею создания «общегородской дежурки», и ее организацию поручили, естественно, тому, кто придумал. В подчинение гному выделили мастрис Каленсию и еще трех девиц, умеющих печатать на машинке. Суровый дознаватель слегка растерялся, но как-то сумел навести порядок в неожиданно возникшем «курятнике».
Астралия посматривала на всю эту суету со стороны, понимая, что старшему мастеру Ткарату совершенно некогда заниматься расследование убийства кладовщика-шантажиста, поэтому помощи ей ждать не приходится.
Теперь она каждый вечер проводила в трактире у входа на кладбище. Местные кумушки, конечно, заинтересовались: почему это живущий в соседнем квартале мальчишка ужинает не дома? После долгого и вдумчивого обсуждение такой странности пришли к выводу, что парню, видать, приглянулась кто-то из молоденьких подавальщиц — или Ниська, или Малинка — вот он и мозолит ей глаза каждый вечер. Почуял, видать, свободу, а старик за племянником
Впрочем, упрекнуть в чем-то юного родича кладбищенского мага кумушки не могли. Кумушки подмечали, что «молодой мастер Страл Терилли» почти не пьет, но не удивлялись. Дескать — куда ему, такому птенчику, со взрослыми тягаться? Ладно, что те его хотя бы с виду за ровню считают и не отказываются, когда он угощает.
Астралия пивом не увлекалась, просто приходила поесть да просила наполнить ей судки горячим для дядюшки. Приходила, любезничала с подавальщицами, с удовольствием поглощала жаркое, которое здесь готовили действительно очень вкусно, и перекидывалась несколькими словами с подмастерьями из соседних лавок, которые забегали по вечерам пропустить кружечку-другую пивка.
Ближе всего сошлась она с подмастерьем Ворсота Элом Патри.
Парень страдал. Старый Ондорай был настоящим искусником, из-под его резца выходили прекрасные скульптуры, а возведенные им мавзолеи радовали глаз какой-то особой воздушностью и гармонией. Эл учился у него камнерезному делу, понимая, что не скоро достигнет таких высот. Новый же хозяин мастерской не унаследовал дядькиных талантов. Чем дальше, тем меньше было сложных заказов, да и то все их делал только Эл. Сам же мастер Ворсот лишь шлифовал гранитные плиты да резал на них пошлые цветочки.
— Уйду к Велитану! — грозил Эл. — Все надоело! Коротышка Варат вроде как по весне на юг собрался, в родные горы…
— Черный гном? — Астралия сделала вид, что заинтересовалась.
— Да! Говорят, черные весной собрались откочевывать на юг, вот и Варат думает ехать. Он камнерез уже изрядный, такой не только на кладбище нужен, на стройке таких мастеров тоже ценят…
Девушка понимающе покивала головой:
— Мастер Велитан без помощника с заказами не справится.
А Эл жаловался:
— Ты только подумай, Страл, этот пьяница, чтобы материал закупить, всю одежду старого мастера к старьевщику снес, — жаловался Элом. — Ладно, хоть камень привез. А мне ни руля не дал. Все, что осталось, пропил…
— К старьевщику? Это к деду Вилсилу?
— К нему…
На следующий день Астралия уговорила мастера Ткарата сходить к старьевщику. Торговец давно был в полиции чем-то вроде осведомителя.
— Думаешь, дурак-камнерез сохранил сапоги убитого? — ворчал гном. — Нормальный разумный давно бы выбросил. Зачем ему улику хранить?
— А он знает, что улика? Да и характер у него… такой вещь не выбросит, — не соглашалась девушка. — Есть такие… жабы.
И она оказалась права. Среди рухляди, проданной за копейки Вилсилу, оказались и небрежно очищенные от грязи сапоги с разной высоты каблуками.
***
— Нет, допрашивать камнереза буду я, — мастер Ткарат решительно отмел попытку Астралии самостоятельно довести дело до конца. — Ты — вопрошающий. Да и посмотри на себя! Думаешь, хоть один преступник серьезно отнесется к такому птенчику? Если подозреваемый — не закоренелый уголовник, а такой вот любитель, то его надо как следует напугать. Тогда во всем признается.