Дело о Невесте Снежного Беса
Шрифт:
— Я?! — слегка преувеличив свое возмущение, воскликнул Антон… вспомнил, почему решил ночевать в отеле, и покладисто кивнул: — Ну раз косвенное… Не проблема, поговорим после. Нам все равно над этим делом еще работать и работать.
— Значит… до послезавтра? — спросила Лучезара, выйдя из мобиля у забора общежития.
— Значит… да, — кашлянув, сказал Тони, стоя у машины. — А вы…?
— Да? — она зашла внутрь, коснувшись рукой проверочной метки, но держала калитку открытой.
— Нет, ничего. Вы пропустили практикум, — нашелся Антон.
— Но вы ведь со мной позанимаетесь… индивидуально?
—
Они разошлись. Отклеились друг от друга, с усилием разорвали тонкую связь, образовавшуюся между ними этим вечером. Тони какое-то время сидел в машине, глядя на окна общежития и улыбаясь, мурлыча под нос вальс дриад, листая на телефоне фотографии со студенческих практикумов, на которых Лучезара Огнецвет попадалась гораздо чаще своих однокурсников.
Отъезжая, он буркнул кадавру:
— Только проболтайся – развею!
Глава 31
Девочки встретили меня как-то… нервно.
— Где ты была?!
— Поему не отвечала на звонки?!
— Ты человек или кто?!
— Мы волновались вообще-то! Тупорыл сказал, ты ушла с Гудковым!
Я же еле стояла на ногах, от каблуков, общей усталости… и впечатлений.
— Тише, тише! — взмолилась я. — Не галдите! Я все расскажу. Дайте присесть и ноги вытянуть! Уф! Ну, слушайте!
Я начала с момента, когда Лексей пытался подло превратить меня в фетиш. Девочки принялись громко возмущаться. Я поспешила их успокоить. Мой рассказ как-то постепенно превратился в посиделки со свежим тортиком.
Тупорыл активно осваивал особую ай-сеть Холодильных и новую услугу – моментальную доставку заказа через портал. Обычно порталы в стенах общежития не действовали. Однако наш блок был до сих пор лишен защиты от внешней магии.
— Мы ходили к Милли, — еще несколько взвинчено проговорила за столом Ксеня. — Милли… хм… расстроился. А потом все вместе ходили к Гудкову.
— И чем дело закончилось? — напряглась я.
— Ничем. Кудель и Гудков сказали, что пари аннулировано, потому что… — Ксеня запнулась.
— … Олевский принял тебя в семерку и забрал в агентство… работать. Вруны! Мы, конечно, не поверили, — договорила Марьяша, нацеливаясь на засахаренные розовые лепестки на своем куске. — Признайся, ты сбежала с помощью своего снеговика и все это время тусовалась с Вележем. Ты в курсе, что у вас совершенно неприличная дружба?
Никакого осуждения в голосе Марьяши не было. Была там зависть.
— В курсе, но мне плевать. Ленни – мой учитель. Вернее, у меня теперь двое наставников, Вележ и Олевский, — загадочно сообщила я. — Это правда… — я сделала паузу и выпалила: — Антон Макарович принял меня в семерку!
В последовавшем за этим диком танце с элементами зажигательного канкана участвовали также Тупорыл и Ри-ши. Последние использовали в качестве сцены стол, а точнее, круглую картонную крышку от торта. Наплясавшись и выпустив пар, мы вернулись к чаю. И только Ксеня очень волновалась из-за агентства:
— Это небезопасно. Как Иван Дмитриевич мог такое разрешить?
— Он доверяет Олевскому. Антон Макарович – его бывший ученик, он был у него в семерке.
— Или же у Антона Макаровича свои мотивы!
— Это какие-такие мотивы?
— Не строй такое невинное лицо!
— Понимаю! Но не собираюсь… развивать это, чем бы оно ни было.
— Райяр тоже не развивал, — Ксеня фыркнула. — И чуть не вылетел с позором. Слышали старую сплетню? Правда, говорят, это она его… соблазнила, какая-то фифа с целительского.
— Слышали. Я никого соблазнять не собираюсь.
— А зря, — веско проговорила Марья, облизывая ложечку. — Такой шанс. Все студентки, лаборантки и аспирантки на Олевского облизываются, а ты раз! За ручку – и под венец.
— Так, закрыли тему, а то неизвестно до чего договоримся, — пробормотала я, прогоняя из воображения приятную картину: я, в свадебном платье с огромным шлейфом, под руку с Олевским. Никогда о замужестве не мечтала – и туда же! Подозрительно как-то! — Лучше скажи, Ксюш, что у тебя с наследником.
— Ничего, — Ксеня слегка скривилась. — К счастью, в политике сейчас такие страсти кипят, что Федотовым не до меня. Георгий будет на балу послезавтра, кстати. Надеюсь, не станет приглашать меня, а пригласит… ее. Сами знаете, какие слухи ходят.
— А что? — Марьяша пожала плечами. — Гудковы родовитые, хоть и малость бедные в последнее время.
— Да пусть их, — Ксеня махнула рукой. — Лишь бы меня не трогали.
— Девчонки, что нам ожидать от бала? — я опустила глаза к чашке.
Все мы знали, как появилась традиция отмечать Самайн празднеством. В дни, когда Грани между мирами особенно тонки, лучшие маги собираются в стенах Академии, у Источника, чтобы в любой момент иметь возможность отреагировать на вторжение. День Мертвецов уже давно совместили с Днем Посвящения в студенты. Но все знают: танцы и магические мероприятия на Самайн – лишь побочный момент ожидания ежегодной заварушки. Преподаватели и персонал Академии приносят с собой палочки и удобную одежду, чтобы в любой момент устремиться к Разломам.
— У меня предчувствие, — пробормотала Марьяша, — точнее, не у меня, а у Фоди. У Пупрыгина хорошо с предчувствиями. И он говорит…
— Давайте не будем озвучивать всякое… плохое! — вырвалось у меня. — Я просто хочу потанцевать!
С Антоном, добавила я про себя.
— Сама же спросила! — возмутилась Марья. — Просто Фодя, например, ничего хорошего не ждет. И я. Все ведь знают, что вот-вот начнется какая-то заварушка с фантомами.
— Не все, — бросила Ксеня, хмурясь. — Папа говорит, что у трона появилась третья сила, оппозиция, не антимонархисты, и не сторонники чистоты магических рас, а те, кто считает, что Федотовы дискредитировали свое имя и само понятие Нерушимого Правления Драконов. Что Гиперборея должны сменить курс. Например, позвать на трон правителей из-за границы, наследников королевских семей нагов… или грифонов… или тех же фавнов. Все больше политиков переходит в открытую оппозицию. Но кто стоит за этим движением, непонятно. Внешне оно выглядит… спонтанным, хаотичным. Но Бронислав сказал, что его отец думает… в общем, кто-то несомненно питает это… поветрие. И вся эта возня только выглядит свободным волеизъявлением. Не случайно ведь о необходимости смены правящей семьи заговорили самые продажные министры. И получается, до Большого Прорыва никому нет дела.