Дело о незадачливом авантюристе

Ситников Юрий

– Вряд ли они в курсе, – Люська включила ноут.

На протяжении часа она рассматривала фотографии редких видов животных. Безрезультатно. Ни на одной фотке мы не увидели зверя даже отдаленно похожего на нашего гостя.

– Наверное, кто-нибудь привез издалека домой экзотическую зверушку, а потом выкинул, – предположил я.

– Считай, обрекли на смерть. Такой глазастик в наших

условиях не выживет.

– Как поступим?

– А ты ещё не понял? Оставляем у себя.

– А уход?

– Что ж мы, уход крысозябрику не обеспечим?

– Почему крысрзябрику?

– Не нравится крысозябрик, пусть будем хомякосвиноутка.

– Я всё-таки сгоняю с ним в ветеринарку. В любом случае, ничего не теряю.

– Глеб, а вдруг этот зверек очень редкой породы, и их осталось на планете не так много. Или он занесен в красную книгу.

– И что? – не понял я.

– Если его привезли к нам контрабандой, то точно заберут.

– Да ну, Люсь, какая контрабанда?

– Обыкновенная. Ты новости смотришь? То попугаев в ящиках привозят, то змей в тубах, а недавно показывали, как в банках с кукурузой, контрабандисты перевозили редких лягушек.

Пока мы спорили, наш крысозябрик высунулся из-под кровати.

– Глеб, он смотрит на меня.

– Вижу.

– Блин, какие у него глаза грустные.

Существо заморгало длинными ресницами.

– Накормить бы.

– Чем?

Люська метнулась на кухню. На тарелке она принесла лист салата, петрушку, капусту, морковь, ломтик сыра, колбасу и хлеб.

– Весь холодильник не могла сразу притаранить сюда?

– Не гунди. Должны же мы узнать, чем питается пучеглазый.

– Стопудово – вегетарианец.

– А мне кажется, хищник.

Я взял с тарелки лист салата, протянул глазастому. Тот обнюхал лист, чихнул и начал медленно есть.

– Глеб, теперь колбасу дай.

– Подожди, пусть прожует.

Но Люська ждать не могла и не умела. Ей всё надо делать быстро, молниеносно. Выхватив у зверька салат (ничего себе, радушная хозяйка, у гостя из пасти еду выхватывает), она сунула ему колбасу.

– Не будет он колбасу.

– Посмотрим. Ешь, страхолюдинка, – ласково сказала Люська.

Зверек

снова чихнул и щелкнул пастью. Колбасу он умял с гораздо большим удовольствием, чем лист салата.

– Понял? – Люська победоносно посмотрела на меня и угостила зверька сыром.

Сыр пришёлся тому не по нраву, зато морковь он слопал за считаные секунды.

– Чудеса! Короче, Глеб, он всеяден. А ты спрашивал, чем кормить станем. Что сами едим, то и ему положим.

После еды, зверек немного осмелел, прошелся по комнате, обнюхал ковер и оставил возле двери маленькую лужицу.

– А что, – с усмешкой сказала Люська. – Вполне естественная потребность. Я за тряпкой. Потом купим лоток, научу его всем премудростям.

Едва Люська вышла, я посадил зверька в коробку и, на ходу схватив куртку, выбежал из квартиры.

– Глеб, ты куда? – услышал на лестничной площадке недовольный голос сестры.

– Скоро вернусь.

– В ветеринарку?

– Да.

– Если окажется, что он редкий, и спросят, откуда он у тебя, скажи, достался по наследству от бабушки. Иначе могут конфисковать.

– Обязательно.

В клинике мне не удалось разжиться нужной информацией. Ветеринар, на прием к которому мы попали, увидев зверька, поднял брови.

– Это кто такой красивый?

После этого вопроса, я понял, что зря пришёл. Зверьком успел полюбоваться почти весь персонал клиники, включая охранника и уборщицу. Многие доставали телефоны, фотографировали, донимая меня вопросами: что, как, откуда? Устав объяснять, что появился здесь именно по причине полнейшей неразберихи, я положил зверька в коробку, направился к выходу.

– Подожди, – остановил меня высокий мужчина, это был анестезиолог. – Отнеси его в зоопарк, может, там подскажут.

– Да откуда им знать, – возразила полная женщина.

– Ладно, я пошел. Спасибо за советы.

Дома сказал Люське:

– Он или мутант или на самом деле редчайшее животное.

– Не похож на мутанта. Но в зоопарк мы его не понесем. Остается у нас. И не спорь, Глеб.

– Не буду.

– Не догадался поинтересоваться в клинике, кто это: он или она?

Конец ознакомительного фрагмента.