Дело о незваных гостях
Шрифт:
— Какой у тебя, все-таки, аккуратный почерк, право слово! Аж завидно становится! А теперь — сиди молча и не мешай.
— И в мыслях не было, — фыркнул Павел
Корсаков нацепил очки погрузился в изучение заметок поручика. Закончив читать, он откладывал каждый лист в одну из двух стопок на кофейном столике. Спустя полчаса папка опустела, а Владимир вздохнул и устало помассировал переносицу.
— Нашел, что искал? — поинтересовался Постольский.
— Пожалуй, да, — сказал Корсаков. — Догадался, отчего я разделил твои заметки на две части?
— Живые и мертвые, — ответил поручик.
— Именно. Я догадывался, где та
— Потому, что на фотографиях не проступали образы умерших.
— Именно. Эти его клиенты родом из полных семей. В войнах не участвовали. От эпидемий не страдали. Любимых не теряли. А теперь возьмем тех, кого фотографии Трутнева свели в могилу. Мещанин Сырский, утонувший в Фонтанке? Незадолго до съемки сгорел дом его родителей со всеми жильцами. Мой клиент Милосердов потерял жену. У сокурсника и сообщника Сергея, Ивана Зайцева, в детстве упала с лестницы и погибла сестра. И так каждый раз! Чувствуешь связь?
— Да. И как ты ее объяснишь?
— Ну, смотри. Многие мистики верят в то, что у нас есть не только физическая оболочка, но и некое духовное тело. Его называли астральным, аурой, и кучей других пафосных слов. Терминология не важна. Важно то, что в этих гипотезах есть доля правды. Мы действительно окружены неким коконом, который питают наши эмоции, и который защищает нас от, скажем так, стихийных потусторонних хищников.
— Стихийных?
— Да. Если тебя целенаправленно постарается атаковать могущественный злонамеренный дух, то без дополнительных амулетов и мер защиты ты его не остановишь. А вот всякую мелочь, которая, будто комар, пытается к тебе прицепиться и начать высасывать кровь кокон удержать может.
— Хорошо, это понятно. А дальше?
— А дальше… Любая пережитая нами личная трагедия калечит нас. Наносит раны. Не физические, но душевные. И, таким образом, оставляет бреши в защитном коконе. Я не знаю, что там за адскую машину для запечатления обскурных феноменов собрал Трутнев, но она приманивает хищников из иных миров. Его камера фиксирует брешь — и наделяет незваного гостя образом.
— То есть, ты хочешь сказать, что Зайцев видел сестру, Арина и Милосердов — мать и жену, соответственно, а за Сырским следовали его сгоревшие родители?
— Да. Гости становились, своего рода, манифестацией их горя. Они усиливали страдания своих жертв, выпивали до дна, лишали разума — и после смерти носителя убирались восвояси. Трутнев думает, что призывает обратно души умерших, а на самом деле всего лишь подкармливает бесплотных падальщиков из иного мира!
— Думаешь, за ним стоит Общество? — хмуро спросил Павел. Корсаков задумался. Его друг задал крайне уместный вопрос. Около трех лет назад они узнали о группе могущественных людей, которые плели сеть интриг, умножая число потусторонних нападений и подталкивая мир к катастрофе. Цели их пока так и оставались неизвестными, но методы Корсаков и шестая экспедиция уже научились различать. Общество, с одной стороны, сеяло зерна недоверия между носителями тайных знаний, а с другой — наделяло абсолютно несведущих в оккультизме людей опасными артефактами и способностями, толкая их на путь зла. Могли ли кукловоды подкинуть идею Трутневу?
— Я сомневаюсь, — наконец
— Excellence, votre presse [7] , — в кабинет заглянул камердинер.
— Sur la table, Charles, merci [8] , — рассеянно ответил Корсаков. Слуга выполнил его просьбу, поклонился и покинул кабинет.
— Но как нам теперь его найти и остановить? — задал главный вопрос Постольский.
7
Ваше Сиятельство, газеты (франц.)
8
На стол, Шарль, спасибо (франц.)
— Не знаю, — честно ответил Владимир. — В Галерную гавань и на Васильевский остров он вряд ли вернется. Единственная зацепка — химикаты, что он использует. Ты списал их названия?
— Да, конечно!
— В таком случае нам нужно быть наготове, когда кто-нибудь попробует приобрести большую партию нужных веществ…
— Но это же десятки аптек и лабораторий, не говоря уже о том, что часть химикатов он получал тайком с заводов! — воскликнул Павел.
— Спасибо, а я-то думал, что хоть в этот раз будет просто! — проворчал Корсаков. Чтобы скрыть раздражение и не ляпнуть еще лишнего, он уставился на передовицы принесенных Шарлем газет, пробегая взглядом заголовки. Внезапно его лицо озарила довольная улыбка.
— Посмотри-ка сюда! — воскликнул он и бросил Постольскому одну из газет с разделом частных объявлений.
— Которое из… — начал было поручик, но осекся, пробежал одно из объявлений глазами и прочитал вслух: — «Санкт-Петербургское оптическое научное общество приглашает всех желающих на публичную лекцию…»
— Не знаю, как ты, а я бы на месте Трутнева не удержался от возможности повидаться с людьми, насмехавшимися надо мной, и наглядно продемонстрировать, насколько они заблуждались, — невинно заметил Владимир, откидываясь на спинку кресла.
XI
Для публичной лекции организаторы выбрали один из лекционных залов центрального рисовального училища барона Штиглица, что в Соляном переулке. Не сказать, что мероприятие оптического научного общество вызвало невероятный ажиотаж. Более того, оглядывая аудиторию, Корсаков пришел к выводу, что значительная часть собравшихся — и есть члены общества. Оставшуюся составляли студенты, интеллигенты из мещан, да единичные представители дворянства и купечества, решившие приобщиться к науке (а точнее — сделать вид, что приобщаются).
Отсутствие энтузиазма среди зрителей легко объяснил приглашенный лектор. На кафедру взобрался почтенный старец в сером сюртуке с длинной бородой-лопатой и пенсне на кончике носа. Аудитория замолчала — не из почтения, а из необходимости. Лектор начал что-то тихо бубнить себе под нос — настолько тихо, что тихое вежливое покашливание с задних рядов умудрялось перекрыть его голос. Корсаков улавливал лишь отдельные знакомые слова и фамилии, вроде «Ньютона». На попытке чтеца объяснить опыт Юнга, сопровождаемой рисованием мудреных формул на доске, Владимир впервые клюнул носом.