Дело о пустой консервной банке
Шрифт:
Люсмен взвел револьверный курок.
Бесстрашный хозяин дома стал тихо пробираться к двери. Памятуя о том, как один генерал учил своих воинов подпускать противника на такое расстояние, чтобы были видны белки глаз, Люсмен подкрался на цыпочках через кухню к задней двери. И увидел распростертый на сетке темный силуэт. И он тут же положил взведенный револьвер на кухонный стол, ибо разбойником оказался кот Люсмена. Хозяин вспомнил, что забыл на ночь угостить животное его обычной едой – плошкой теплого молока. Кот же напомнил об этом хозяину, прыгнув на сетку двери. Повисев
Люсмен открыл заднюю дверь, отвернул шпингалеты, держащие металлическую сетку, впустил рассерженное животное и пошел к холодильнику на кухне.
Открыв дверцу, он уже доставал бутылку молока, когда кот, мурлыча от предвкушения запоздалой трапезы, прыгнул с кошачьей бесцеремонностью на кухонный стол и, грациозно выгибая спину, перевалился с боку на бок. Кот задел револьвер, и тот отскочил на край стола. Люсмен выронил бутылку с молоком, стремясь поймать падающее оружие, но не успел: оно выскользнуло у него буквально из-под рук. Ранив Люсмена, пуля вошла в его правое бедро. Кот, испуганный звуком выстрела, выскочил на улицу через заднюю дверь, а Люсмен, превозмогая боль, попытался доползти до телефона. От шока и боли он потерял сознание и лишь к четырем часам, придя в себя и несколько оправившись, сумел позвонить доктору Л.О. Соди, проживающему по соседству.
Люсмену придется пролежать в постели в течение нескольких дней. Состояние его здоровья, однако, опасений не вызывает, поскольку пуля не задела главных артерий и лишь слегка зацепила кость. „Разбойник“, по последним данным, пока не вернулся. Вероятно, решил, что у него будет меньше неприятностей, если он станет бродить по аллеям парка в поисках четвероногих, ведущих, как и он, ночной образ жизни, и откажется наконец от своей молочной диеты».
Мейсон взглянул на Деллу Стрит, улыбнулся, подошел к стойке и спросил служащую:
– Можно приобрести одну из этих газет за четырнадцатое? Мне необходимо дать ответ на некоторые объявления, напечатанные в ней.
Он положил на прилавок пятнадцатицентовую монету, и через несколько минут девушка принесла ему требуемый номер.
Мейсон поблагодарил за услугу, и они с Деллой Стрит отправились обратно к автомобилю.
– Теперь нам надо поговорить с доктором Соди, наверное, он уже вернулся из больницы, – сказал он.
Адвокат позвонил в дверь дома, где жил доктор Соди. Через некоторое время дверь открыл человек, которого они уже видели раньше в больнице.
– Доктор Соди? – спросил Мейсон.
Доктор кивнул, проницательным взглядом оглядел нежданных гостей – Мейсона, Деллу Стрит, – а потом бросил взгляд туда, где их поджидало такси. Делал он это с таким видом, будто ему надо было поставить диагноз.
– Но ведь уже поздно, – сухо сказал он, – и кроме как по неотложным вопросам…
– Я задержу вас всего на минуту, доктор, – не дал договорить ему Мейсон. – И кроме того, я – друг Карра Люсмена. Мы с ним знакомы еще с тех давних пор, когда были вместе на Востоке. Я просто хотел навестить его. Адрес его у
– С ним произошел несчастный случай, – объяснил доктор Соди. – И сейчас он в больнице имени Паркера. К сожалению, к нему нельзя.
На лице Мейсона появилось выражение озабоченности и участия.
– Да, я слышал, что с ним произошло несчастье, и очень хотел бы его увидеть. Думаю, что и ему этого хочется. Здесь я пробуду еще сутки. Могу ли я все же надеяться на свидание?
– Боюсь, что нет. У него нервное перенапряжение. Именно об этом я его и предупреждал. И вот результат: сопротивляемость организма ослабла, начались осложнения. Ему сейчас, в течение нескольких дней, нужен абсолютный покой.
– Я бы мог еще немного подождать, – просительно произнес Мейсон. – Если хотя бы к послезавтрашнему дню…
– Считаю, что ему необходим покой, – решительно возразил доктор Соди, – по крайней мере в течение трех дней.
– Ах, какая досада! – сожалел Мейсон. – Тогда я пошлю ему открытку. Жаль, конечно, что не удастся его увидеть. Вы давно знаете Карра, доктор?
– Я встречался с ним несколько раз, – настороженно ответил доктор Соди.
– Ну, я надеюсь, доктор, – с жаром произнес Мейсон, – это не усугубит его состояние в другом отношении. Как сейчас его ноги?
– Для человека его возраста, – мрачно заметил эскулап, – можно ожидать прогрессирования… однако, думаю, будет лучше, если вы сами непосредственно свяжетесь с мистером Люсменом. Можете написать ему на Паркеровскую больницу, и, мне кажется, через сорок восемь часов он уже сможет читать почту. А теперь извините меня… У меня сегодня был довольно трудный день, а утром мне предстоит несколько операций.
Мейсон с серьезным лицом откланялся.
– Извините за беспокойство, доктор, – сказал он, – но я очень волнуюсь. Знаете, ведь мы одно время были очень близки с мистером Люсменом.
– Пожалуйста, напишите мне свою фамилию, – предложил Соди, – возможно, я…
Но Мейсон уже спускался по ступенькам вниз.
– Ради бога, простите за беспокойство, – сказал Мейсон почти у двери. – Понимаю, насколько драгоценно ваше время.
И, не дав доктору опомниться и обратить внимание на то, что предложение того так и осталось без ответа, Мейсон спросил:
– В какое время у вас утром операция?
– В восемь тридцать, – ответил Соди и закрыл дверь.
– Есть хочешь, Делла? – поинтересовался адвокат, когда они уже подходили к такси.
– Да можно бы немного перекусить, – призналась девушка.
– Лично я не очень голоден, – сказал Мейсон, – и мне к тому же надо последить за доктором Соди. Хочу посмотреть, выйдет ли он из дому в течение ближайших десяти-пятнадцати минут. А что, если ты возьмешь это такси и съездишь поесть в «Локарноз-грилл» без меня? А я присоединюсь к тебе минут через двадцать или через полчаса.
Она смотрела на него с тем восхищенным и понимающим выражением лица, которым женщина одаривает обожаемого мужчину, оказавшегося довольно неуклюжим в своем стремлении перехитрить ее.