Дело о сбежавшем трупе
Шрифт:
— Мистер Мейсон, — Ансел поспешно подошла к нему и буквально вцепилась ему в руку. — Вы должны что-то сделать. Надо выпутываться из этой истории. Это ужасно... ужасно...
— Садитесь, — спокойно предложил Мейсон. — Успокойтесь. Говорите только то, что произошло.
— Самое ужасное.
— Итак, — произнес Мейсон. — Я вас слушаю.
— Никогда не прощу себе, что оказалась такой дурой. Эта мерзавка так ловко врала мне и... еще втянула сюда вас. Я всегда считала, что умею разбираться в людях, и за короткое
— Продолжайте. Я слушаю вас. Поймите, у нас может просто не хватить времени.
— О, господи, эта женщина самая настоящая Лукреция Борджиа. На уме одно — интриги... убийства... как бы кого отравить.
— Пожалуйста, факты, — решительно произнес Мейсон, садясь за стол и глядя пристально на Сару Ансел.
— Я понимаю, понимаю... Так вот, по требованию следователя эксгумировали тело Гортензии Пэкстон. Было установлено, что ее отравили. И сделала это Мирна Давенпорт!
— Когда вы узнали об этом?
— Когда вернулись домой и нашли под дверью извещение о телеграмме. Мирна позвонила на почту и выяснила, что на ее имя пришла телеграмма, в которой говорилось, что ей немедленно, в любое время дня и ночи, надо позвонить отправителю.
— Продолжайте.
— Мирна, конечно, позвонила этому человеку, и тот сообщил, что Керонер эксгумировал тело Гортензии, взяв внутренние органы на анализ.
— И что же?
— Поверьте, мистер Мейсон, я в жизни не была так шокирована. Мирна спокойно положила трубку и как ни в чем не бывало сказала:
— «Тетя Сара, перед сном пойду покопаюсь в саду».
Мейсон удивленно поднял брови.
— Она помешана на своих цветах, — продолжала Сара Ансел. — Это ее единственное увлечение в жизни. Но... погодите, сейчас вы узнаете, на что она способна.
— Я жду.
— Я совершенно выбилась из сил. Я уже не молода... не могу носиться сломя голову... срываться в такие путешествия... весь этот шум... ночные перелеты. Мне хотелось только одного — поскорее рухнуть на кровать, но я решила принять горячий душ. Поднялась к себе в комнату, вошла в ванную — она находится наверху и окнами выходит во внутренний дворик, и увидела внизу Мирну Давенпорт. Как, по-вашему, что она там делала?
— Именно? — нетерпеливо спросил Мейсон.
— Спокойно рыла яму. Довольно глубокую. Вовсе не возилась со своими цветами. У нее в руках была лопата, и она рыла яму.
— Понятно.
— Я принялась наблюдать за ней. Мирна взяла какие-то небольшие бумажные пакетики, бросила их в яму и стала засыпать их землей. Засыпав, тщательно закрыла яму заранее заготовленным дерном, так что ничего нельзя было заметить.
— Дальше?
— Я, конечно, не сводила с нее глаз. Я не люблю совать нос в чужие дела, мистер Мейсон, но ведь существует
— Как поступили вы?
— Я тут же спустилась вниз и схватила эту святошу за руку, на месте преступления.
— Что же между вами произошло?
— Я спросила, что она делает, и она, представьте себе, ответила: когда ей становится не по себе, она идет в сад окапывать цветы, дабы им легче дышалось, что теперь она успокоилась и пойдет спать и проспит двенадцать часов подряд.
— А что вы ответили?
— Я попросила показать то место, где она копала, но она заявила, что это не имеет значения и мне тоже необходимо поспать.
— Что было потом?
— Я продолжала настаивать на своем.
— Понятно.
— У меня, мистер Мейсон, сначала сложилось впечатление, что эту скромную, робкую женщину любой может обидеть. Но если бы вы видели ее в тот момент. Заупрямилась, и все тут. Опустила глаза, и ни с места. Только твердит свое:
— это совсем неважно, не имеет значения, что я, тетя, устала и разнервничалась из-за ночного перелета и мне лучше вернуться в дом.
— Что дальше?
— Тогда я решила действовать напрямую и выяснить, почему она лжет. Я спросила, для чего она вырыла эту яму, а она ответила, что никакую яму не рыла.
— Вот как?
— Я вырвала лопату у нее из рук и направилась туда, где она копала.
— И что же?
— Тогда она во всем призналась, но сказала, что не чувствует за собой никакой вины. И все это таким ровным, спокойным голосом. Вот ее слова: «Тетя Сара, не делайте этого». Я спросила: почему, и она ответила: «Потому что я уложила дерн так, чтобы ничего нельзя было заметить. Если вы его тронете, станет ясно, там что-то спрятано».
— Продолжайте, пожалуйста.
— Затем я спросила, что именно она закопала, и как, вы думаете, она ответила?
— ?!
— Пакетики с мышьяком и цианистым калием! Как вам нравится?
— Неужели?
— Представляете?! Эта мерзавка стоит передо мной и нагло утверждает, что она экспериментировала с различными составами для опрыскивания своих цветов и что они — вот ее слова — «содержат сильнодействующие активные ингредиенты». Мышьяк она купила. Цианистый калий раздобыла в лаборатории мужа. Она давно использует их для борьбы с вредителями, а теперь, понимаете, испугалась, как бы эти яды не вызвали кое у кого подозрения. Так и заявила: в данных обстоятельствах лучше избавиться от всего этого.
— Как же вы поступили?
— Вы скажете, что мне самое время обратиться к психиатру, но тем не менее я поверила. Она так спокойно и просто говорила, что я не могла ей не поверить. Мне даже стало жаль ее. Я принялась утешать Мирну и сказала, что не могу понять, как она не сделалась истеричкой после всего... Так вот, я обняла ее, и мы вернулись в дом. Я поднялась к себе и едва заснула, как раздался стук в дверь. Это пришла экономка. Она сообщила, что в доме полицейский, который немедленно хочет нас видеть по делу исключительной важности.