Дело о секрете падчерицы
Шрифт:
– Мы обсудим профессиональную квалификацию доктора Баджера во время перекрестного допроса.
– Очень хорошо. Благодарю вас, – согласился окружной прокурор. – Он повернулся к свидетелю: – Доктор Баджер, вас вызывали одиннадцатого числа этого месяца для проведения вскрытия?
– Да.
– Чье вскрытие вы проводили?
– Уилмера Джилли; по крайней мере, это был труп, чьи отпечатки пальцев представлены среди вещественных доказательств как принадлежавшие Уилмеру Джилли.
– Что показали результаты вскрытия относительно причины смерти?
– Смерть
– Что вы можете сказать о характере смерти?
– Она была мгновенной, насколько такие вещи вообще поддаются измерению.
– Что вы можете сказать о том, что происходило в организме после выстрела?
– После выстрела больше ничего не происходило. Пуля не только пробила сердце, но и засела в спинном хребте. Единственным движением после выстрела было падение, вызванное гравитацией. Человек упал там, где его застрелили, и упал мертвым.
– В котором часу вы проводили вскрытие?
– Примерно в половине десятого вечера одиннадцатого числа…
– Сколько времени прошло к этому часу с момента смерти?
– Приблизительно двадцать четыре часа.
– Вы можете назвать более точную цифру?
– Как врач, я могу сказать, что человек умер накануне вечером между восемью и одиннадцатью часами; опираясь на дополнительные свидетельства, можно указать время смерти с большей точностью.
– Что вы имеете в виду?
– Человек умер примерно через полтора или два часа после того, как начал переваривать обед из консервированной свинины и бобов.
– Можете задавать вопросы, – сказал окружной прокурор.
– Вопросов нет, – ответил Мейсон.
– Что? – удивленно воскликнул окружной прокурор Хастингс. – Никакого перекрестного допроса?
– Никакого перекрестного допроса, – кивнул Мейсон.
– С позволения суда, – заявил Хастингс, – приближается время дневного перерыва, и можно подвести некоторые итоги. Наша цель на предварительных слушаниях заключалась в том, чтобы продемонстрировать, что было совершено преступление и что есть веские основания считать обвиняемую связанной с этим преступлением. Я думаю, мы целиком и полностью выполнили свою задачу.
– Похоже, что так, – согласился судья Хобарт, – если только защита не захочет что-либо сказать в оправдание подзащитной.
– Защита просит перенести заседание суда, – сообщил Мейсон, – на завтрашнее утро.
– И вы ничего не хотите сказать в защиту обвиняемой? – спросил судья Хобарт. – Это довольно необычно для предварительных слушаний дел такого рода, и я предупреждаю защитника, что если у суда prima facie сложится определенное мнение о виновности подсудимой, то последующий конфликт доказательств может не оказать практически никакого влияния на решение суда. Прямая обязанность суда состоит в том, чтобы заключить подсудимого под стражу, если существуют достаточно разумные основания полагать, что он причастен к совершению преступления. Вопрос о достоверности свидетельских показаний в случае конфликта доказательств относится исключительно
– Я знаю об этом, ваша часть, – ответил Мейсон. – Однако защита просит об обоснованной отсрочке, и я хотел бы перенести заседание суда на завтрашнее утро, чтобы определиться, будем ли мы давать свидетельские показания.
Я хочу также здесь, в зале суда, сделать одно публичное заявление. Ввиду того, что моя подзащитная потерпела некоторый ущерб от прессы в связи со своим отказом отвечать на какие-либо вопросы следователей, и ввиду того, что я в большой степени ответствен за такое поведение подзащитной, я заявляю, что сразу после решения о переносе заседания состоится пресс-конференция, на которой моя подзащитная изложит журналистам полную и подробную версию того, что действительно случилось в день убийства.
– Ваша честь! – воскликнул Хастингс, вскакивая на ноги. – Это просто смешно! Защитник превращает судебное расследование в какой-то балаган. Обвиняемая до сих пор хранила молчание и не делала никаких заявлений по совету своего адвоката. А теперь, когда мы выдвинули обвинение, она заявляет, что намерена, ради пущего эффекта, дать свои свидетельские показания перед прессой.
Судья Хобарт задумчиво произнес:
– Мне неизвестны законы, которые запрещали бы обвиняемому делать публичные заявления для прессы в любое время, когда он пожелает, и я совершенно точно знаю, что закон позволяет ответчику не отвечать на вопросы следователей.
В данных обстоятельствах суд переносит заседание на завтра, до десяти часов утра, после чего слушание дела будет продолжено. До этого времени подсудимая, разумеется, должна оставаться на попечении шерифа. Однако, если в это время она захочет сделать какие-либо заявления для прессы, ничто не мешает шерифу организовать такую конференцию здесь, в зале суда. – Судья поднялся и вышел из зала.
Окружной прокурор Хастингс подошел к Мейсону и навис над его столом.
– Послушайте, Мейсон, – сказал он, – у вас этот трюк не выйдет.
– Почему же? – спросил Мейсон. – Вы слышали, что сказал судья. Это законно.
– Ладно, если вы устроите пресс-конференцию, тогда я сам приду туда и задам свои вопросы, – сказал Хастингс. – Я знаю, что вы пытаетесь сделать. Вы хотите предоставить подзащитной возможность рассказать свою историю без перекрестного допроса со стороны обвинения.
– Вы представляете какую-нибудь газету? – спросил Мейсон.
– Еще как представляю, то есть буду представлять. Через пять минут я получу аккредитацию от газеты.
– Очень хорошо, – холодно сказал Мейсон. – Тогда вас включат в список лиц, участвующих в пресс-конференции.
– И я задам вашей подзащитной кое-какие вопросы, на которые она не сможет или не захочет отвечать.
– Добро пожаловать, – ответил Мейсон. – Мы будем рады всем представителям прессы.
Зал суда бурлил от возбуждения. Репортеры газет, столпившись вокруг столика Мейсона, фотографировали раздраженное лицо окружного прокурора и улыбающегося адвоката.
Хастингс повернулся к журналистам.