Дело о секрете падчерицы

Гарднер Эрл Стенли

– По тому же поводу?

– Да.

– Значит, шантаж был связан с чем-то, что угрожало ей так же, как и вам?

– Я предпочитаю не отвечать на этот вопрос.

Один из репортеров спросил:

– Вы знаете, где был ваш муж после того, как вы заснули?

– Нет.

– Он сказал вам, что собирается найти яхту?

– Да.

– А позже вы говорили с ним о том, удалось ли ему попасть на эту яхту?

– Да. Он говорил, что ездил к заливу, но яхты не нашел. Говорил, что некоторое время ходил по причалу. Был густой туман, но я сказала ему, что, поскольку вода прибывает, яхта

будет все ближе подплывать к причалу, так что он должен ее увидеть. Она должна была быть… думаю, в десяти или пятнадцати футах от причала, после того как течение развернуло ее на якоре.

– Он сказал, что не видел ее?

– Да.

– Однако он не скрывал, что ездил к заливу после того, как вы заснули?

– Да.

– И пытался найти там яхту?

– Да.

– В котором часу он поехал к заливу? – спросил Хастингс.

– Не знаю. Знаю только, что было около десяти, когда я приехала домой, сняла мокрую одежду и рассказала ему о том, что случилось. Думаю, я заснула где-то в половине одиннадцатого или без четверти одиннадцать.

– И ваш муж был с вами до тех пор, пока вы не заснули?

– Да.

– В таком случае, – обратился Хастингс к журналистам, – поскольку следствием установлено, что смерть наступила около девяти часов вечера, представляется совершенно невероятным, чтобы ее муж мог поехать на яхту и сделать роковой выстрел, – что мистер Мейсон, по всей видимости, пытается вбить всем нам в голову.

Журналисты переглянулись. Один из газетчиков сказал:

– У меня есть еще вопросы, но они могут подождать, чего не скажешь о самом материале. Я намерен отправить его по телеграфу раньше, чем меня обставят остальные.

– Правильно, – сказал другой репортер. – Идемте.

Журналисты гурьбой кинулись из зала, оставив одного Хастингса.

– У меня есть еще несколько вопросов, – сказал окружной прокурор.

– Разве вы не торопитесь передать свой материал в газету? – улыбнувшись, спросил Мейсон.

– Нет, – ответил Хастингс, – пока нет. Я хочу получить побольше информации.

Мейсон взглянул на него с улыбкой:

– Мне кажется, мистер Хастингс, что в качестве прокурора этого округа вы проявляете куда больше преданности и рвения, чем будучи корреспондентом газеты, которая временно выдала вам журналистское удостоверение, чтобы вы могли попасть на эту конференцию.

Позвольте известить вас о том, что время, отведенное для журналистов, подошло к концу и миссис Бэнкрофт больше не будет отвечать ни на какие вопросы.

Хастингс повернулся к Бэнкрофту и сказал:

– А как насчет вас? Вы отправились на топливный причал и…

– Вы неправильно нас поняли, – перебил Мейсон. – Эта конференция была созвана для миссис Бэнкрофт. Ее муж не собирался делать никаких заявлений.

Хастингс покачал головой:

– Все тот же старый трюк. Вы пытаетесь создать впечатление, что ее муж отправился на причал, и что было два пистолета, а не один, и что это он застрелил Джилли, и все это для того, чтобы вызволить из дела миссис Бэнкрофт; а когда мы возьмемся за ее мужа, вы начнете доказывать, что стреляла как раз миссис Бэнкрофт. Что касается меня, то я убежден, что всей этой историей вы сами пригвоздили ее к столбу.

Если вы хотите построить версию

самозащиты, то пусть она сначала объяснит, почему она сразу не сообщила обо всем в полицию.

– Потому, – ответил Мейсон, – что она не хотела рассказывать об обстоятельствах, послуживших причиной шантажа. Она не хотела, чтобы полиция допрашивала ее о том, почему ее шантажируют и с какой целью она решила поселить Фордайса на своей яхте.

Хастингс сказал:

– Пусть она даст свидетельские показания в суде, где у меня будет возможность вести перекрестный допрос, и я не оставлю от ее версии камня на камне. И не воображайте, что в суде вам позволят стоять рядом с ней и вкладывать в ее уста ваши собственные слова. Она будет отвечать по установленным правилам, так же как любой другой свидетель.

Что до меня, то мне ясно, что все это выступление было только репетицией и попыткой подкинуть прессе сентиментальную историю, чтобы завоевать симпатию публики.

Пусть она предстанет завтра перед судом как свидетель и попробует рассказать все это еще раз.

– Вы ведете свое дело, а я веду свое, – улыбнулся Мейсон. – Пресс-конференция окончена.

Глава 21

Шериф Джуэтт сказал:

– Учитывая заявление вашей клиентки, мистер Мейсон, я не понимаю, почему вы обвиняете меня в некомпетентном ведении расследования из-за того, что я не установил точного местонахождения яхты в тот момент, когда мы ее нашли. Совершенно очевидно, что до этого яхта дрейфовала по заливу на приливной волне, пока не села на мель.

– Проблема в том, – ответил Мейсон, – что вы не знаете, что было сброшено с борта этой яхты в воду. Вы не знаете, какие улики могли оказаться на дне.

– Но почему вы думаете, что они вообще были?

– Я думаю, что были, – сказал Мейсон. – Я думаю, что за борт было сброшено что-то очень важное. И я думаю, что любой полицейский, ведущий хоть сколько-нибудь компетентное расследование, позаботился бы о том, чтобы заметить точно местоположение яхты и послать водолазов для обследования дна.

– Не понимаю, к чему вы клоните, – пожал плечами шериф.

– Вы узнаете об этом раньше, чем я закончу дело, – пообещал Мейсон.

Шериф сказал:

– Ладно, я отвечу вам то же самое, что вы ответили окружному прокурору. Вы ведете свое дело, а я веду свое.

– Благодарю вас, – улыбнулся Мейсон. – Если говорить обо мне, то пресс-конференция окончена. Теперь мы увидимся с вами завтра, миссис Бэнкрофт, а до тех пор не отвечайте больше ни на какие вопросы. Просто заявите, что расскажете обо всем в надлежащем месте и в надлежащее время. С вопросами пусть обращаются к вашему адвокату. Никому ничего не рассказывайте.

Мейсон энергичной походкой вышел из зала.

Делла Стрит спросила:

– Почему вы не подловили шерифа, доказав, что письмо было напечатано на двух пишущих машинках?

Мейсон посмотрел на нее с улыбкой:

– Потому что в мои планы не входило оконфузить шерифа. Я хотел сбить с толку шантажистов.

– Зачем? Один из них уже мертв.

– А ты уверена в том, что шантажистов было только двое? – спросил Мейсон.

На минуту Делла задумалась.

– Нет, – признала она наконец.