Дело о серебряном копье
Шрифт:
— Конечно! Его имя Брешо!
— Отлично! Я с ним знаком. Он, безусловно, даст мне нужные сведения. Теперь расскажите мне о вашей семье.
— Вы думаете, кто-то из них замешан? — встревожился де Менар.
— Ещё не знаю, но меня смутило ваше упоминание о том, что сгорел флигель вашей тётушки. Насколько я понял, Монтезье тоже находится в Оверни? Это далеко на юге. Если это не совпадение, то, действительно, может быть замешан кто-то из родственников или друзей.
— Мне трудно в это поверить, — пробормотал де Менар. — Тётю любили все... Но если это необходимо, то извольте! Тётя была младшей из трёх дочерей графа де Монтезье. Они рано осиротели, их единственный брат, получивший титул и наследство, был ещё очень юн, потому её отдали на воспитание в обитель ордена святой Иветты Овернской. Там ей дали хорошее воспитание, обучили манерам и
— Вы сказали, вас было четверо?
— Да, к сожалению, мой брат Анри погиб ещё при короле Армане. Гийом де Марсо унаследовал от дяди титул графа и поместье. Альбер де Шарон до последнего времени служил в гарнизоне цитадели Альмарик, но затем ушел в отставку. Он женился на воспитаннице тётушки Ванессе, она дала за ней хорошее приданое и они купили дом здесь в Сен-Марко. Альбера всегда тянуло в столицу.
— Значит, у неё ещё была воспитанница?
— Да, тихая, кроткая и очень красивая девушка, дочь её умершей подруги. Они с Альбером живут на улице Плюща. И, наконец, виконтесса де Лапер... Бедняжке Моник не повезло с мужем. Он был гуляка и игрок и прокутил своё состояние и её приданое, а потом погиб на дуэли. Её сын Клод, увы, пошёл в отца и подвержен тем же порокам. Он не злой мальчик, но слишком избалован. Тётушка его обожала, а он был очень мил и почтителен с ней. Впрочем, я слышал, она часто давала ему деньги. Моник превратилась в почтенную, но бедную вдову, которая вечно ходит с молитвенником и чётками и не пропускает ни одной службы в храме святой Селесты.
— Ваша тётушка жила в Монтезье? — спросил Марк.
— Она там родилась и росла до того, как отправилась к сёстрам святой Иветты. К тому же из всех племянников она более всего благоволила Гийому. Он самый младший из нас. Как только он получил титул, она продала свой старый замок и перебралась к нему, помогала ему по хозяйству, в его отсутствие занималась делами. Раньше у неё был свой дом в Сен-Марко на улице военных баронов, довольно мрачный, она его не любила, а потом тоже продала. Приезжая в Сен-Марко, она жила в доме графа де Монтезье, у неё там несколько комнат.
— У баронессы де Морель были в Сен-Марко друзья или знакомые?
— Она не любила выезжать. Знаю, что у неё была какая-то подруга, с которой она вместе училась. Она часто ездила к ней. Они даже вместе ходили на ярмарки и в храм святой Лурдес, но больше я ничего о ней не знаю. Вы можете расспросить об этом Гийома. Кроме той подруги, она навещала кого-нибудь из нас или сидела дома, читала книги духовного содержания или занималась рукоделием.
— Что ж, для начала этого хватит. Скажите мне, где находятся дома ваших кузенов и где я смогу найти вас, когда мне понадобится.
Уловив в голосе Марка деловой тон, де Менар убедился, что тот готов взяться за расследование, и повеселел. Он повернулся к молодому лакею, прислуживавшему за столом, и попросил его принести бумагу и перо, чтоб записать адреса.
Они закончили ужинать уже за полночь, и Марк предложил своему гостю остаться на ночь в гостевой комнате. Тот отказался, сославшись на то, что и без того сильно задержался, и его кузен Альбер, у которого он остановился, будет беспокоиться, если он не вернётся. Поскольку на улицах города ночью было небезопасно, а де Менар был пьян, Марк побоялся отпускать его одного. Он велел мажордому подать карету, чтоб его довезли до дома, а сам, простившись с гостем, отправился спать.
Начало расследования
Марк проснулся в темноте и посмотрел в сторону окна, но не увидел там ни проблеска света. Он не любил спать с задёрнутым пологом балдахина, полагая, что светлой ночью ему для сна вполне достаточно плотных портьер. Но это было тёмное утро и в щель между тяжёлыми бархатными полотнищами не проникало ни лучика света. Какое-то время он лежал в тишине, размышляя, который сейчас может быть час, но потом сообразил, что супруги уже нет рядом. Мадлен вставала рано, чтоб заняться делами, которых у неё всегда было достаточно в большом доме с целой
Умывшись, Марк оделся и спустился в нижнюю гостиную, которая служила и столовой, причём вовсе не потому, что не было других подходящих помещений. Ему просто нравилось за трапезой смотреть сквозь стеклянную стену на маленький уютный садик, спрятанный во внутреннем дворе его дома. На этот раз садик казался плотной тёмной массой, в которой несмело мерцали маленькие фонарики с цветными стёклами.
Стол был накрыт на двоих, и рядом с сытными блюдами, приготовленными для него, стояла изящная вазочка с нарезанными фруктами, покрытыми пышной пеной взбитых сливок, две крохотные булочки с корицей и марципаном на кружевной тарелочке и красивый кувшинчик, от которого струился лёгкий аромат вишни. Его всегда удивляло, как Мадлен хватает такой малости, чтоб до обеда порхать по всему дому, неустанно следя за порядком и раздавая указания слугам. Вскоре она появилась в атласном светло-розовом платье и радостно устремилась к нему. Обменявшись с ним поцелуями, она села на пододвинутое им кресло и защебетала, спеша рассказать все новости, которые узнала вчера от своей сестры Флоретты.
Марк слушал её внимательно, потому что Мадлен всегда была в курсе дворцовых сплетен, и довольно часто он узнавал от неё что-то важное, имевшее значение для его службы в тайной полиции. На этот раз он ничего такого не услышал, и единственным, что его действительно заинтересовало, было то, что в ближайшее время отец его супруги барон де Вельфор намерен приехать в Сен-Марко. К его облегчению, остановиться он собирался у де Клермонов, а значит, ему не придётся уделять тестю слишком много внимания.
Накануне Марк завершил сложное расследование, связанное со скандальной перепиской одной из кузин короля, и пресёк огласку довольно пикантных подробностей из жизни этой вздорной перезрелой девицы. Быстро написав письмо леди Евлалии, заправлявшей на женской половине королевского дворца, он тщательно запечатал его и отправил с посыльным, предоставив ей самой разбираться с провинившейся дамой, после чего счёл свой долг выполненным.
Других заданий от короля и главы тайной полиции у него пока не было, и он решил приступить к исполнению просьбы де Менара, и для начала осмотреть тело его почившей тётушки, поговорить с сыщиком Брешо идопросить пойманных участников налёта, столь печально закончившегося для баронессы де Морель. При этом он понимал, что это расследование ему придётся вести, не полагаясь на имеющиеся у него полномочия, поскольку в данном случае он будет выступать как частное лицо. Вполне возможно, господин Буланже, который уже давно испытывал к нему не слишком тёплые чувства, будет оскорблён его вмешательством и поднимет шум, но это Марка не волновало. Главное было получить от полиции магистрата сведения о том, что им удалось узнать об убийстве баронессы, а с остальным он разберётся сам.
На улице по-прежнему было пасмурно и неуютно. После ночного дождя сточные канавы наполнились и слегка бурлили, сливаясь в водостоки, а брусчатая мостовая была покрыта пятнами дурно пахнущих луж. Немного поразмыслив над этим, Марк решил ехать верхом, потому велел оседлать коней и вызвал к себе оруженосцев, которые были уже достаточно опытными воинами, чтоб их хозяин не нуждался в дополнительной охране. Полиция магистрата располагалась на нижнем этаже большого, помпезного здания ратуши, стоявшего на нижней торговой площади недалеко от городских ворот. Туда вела прямая как стрела Королевская улица, которая даже в утренний час была заполнена народом. Кони шли неторопливым шагом, двигаясь в толпе, подобно кораблям, рассекающим гладь моря. Прохожие поспешно уступали им дорогу, потому что нередко раздражённые задержкой всадники пускали в ход плётки. Да и сами рыцарские кони, случалось, принимали окружавших их горожан за врагов на поле брани, что приводило к увечью и даже гибели зазевавшихся бедолаг под копытами коней.