Дело о серебряном копье
Шрифт:
Оруженосец подвёл ему коня и сам сел в седло, в то время как Эдам уже скрылся за углом ратуши.
Граф де Монтезье
По дороге Марк снова пребывал в задумчивости. Из рассказа Гуся следовало, что нанявший его незнакомец был, скорее всего, благородного сословия и довольно молод. Он старательно скрывал свою личность, спрятав от чужих глаз не только лицо и руки, но и волосы. И при этом намеренно шептал, чтоб не выдать себя голосом. Он обманул непутёвых грабителей, сказав, что хочет только отобрать у дамы в карете какую-то вещь, но сам сразу без лишних слов заколол её стилетом. Значит, всё это было сделано лишь для того, чтоб убить баронессу де Морель. Её служанку постигла бы
— Шарль, — Марк обернулся ко второму оруженосцу. — Поезжай прямо сейчас на постоялый двор «Белый мак» и разыщи там хозяина. Можешь сослаться на меня и предъявить ярлык тайной полиции, хотя, скорее всего, это не понадобится. Расспроси его, кто заказывал карету для баронессы де Морель три дня назад, как звали кучера, где он живёт. Потом нужно будет разыскать его и арестовать.
— Арестовать? — встревожился Шарль.
— Предъяви первому попавшемуся патрулю ярлык и потребуй содействия. Пусть доставят его в Серую башню. И поторопись, мне кажется, этот пройдоха может исчезнуть, так же как и служанка.
— Какая служанка? — опешил оруженосец, но заметив нетерпеливый жест хозяина, воскликнул: — Я, конечно, могу поехать, но как вы останетесь без охраны?
— Я не ребёнок! — оборвал его Марк. — Если узнаю, что этого негодяя зарезали из-за того, что ты промедлил, лишишься жалования за месяц!
— Это вообще не моя работа! — проворчал Шарль, разворачивая коня. — Я не сыщик!
— Я мало тебе плачу?
Шарль не ответил, только поддал коню шпорами и поехал в сторону торговых кварталов. Марк хмуро смотрел ему вслед. Он сердился вовсе не на юношу, потому что знал, что Шарль, в отличие от Эдама, простодушен и немного стеснителен, потому подобные поручения всегда вызывали у него страх. Да к тому же он был прав, графский оруженосец вовсе не обязан заниматься допросами и арестами. Но сейчас у Марка не было другого выхода. Та скудная информация, которую он получил, свидетельствовала о том, что убийство баронессы де Морель было заранее спланировано, и, стало быть, это была не случайность, а чей-то злой умысел. Его смущало и то, что подозреваемый мог оказаться человеком благородного происхождения, о чём свидетельствовали и слова разбойника, и то, что орудием убийства служил довольно редкий старинный стилет. Кстати, такие стилеты изготовлялись на юге королевства, и использовались рыцарями из тех мест. Значит ли это, что убивший даму преступник может оказаться южным аристократом? Марк вспомнил слова Брешо о том, что удар в сердце женщины был нанесён опытной рукой. Это был рыцарь? К сожалению, и такое случалось. Но кто это мог быть? Кого она обидела столь сильно, что он не остановился перед убийством?
Марк вздохнул. Картина была безрадостной. Баронесса прожила долгую жизнь, встречалась со многими людьми и, возможно, хранила немало тайн. Как теперь разыскать того, кто затаил на неё злобу, тем более что он сделал всё, чтоб скрыть свою личность и, возможно, уже уничтожил все улики и даже успел скрыться из города? Или это был наёмный убийца? Бретёрами и наёмниками часто становятся обнищавшие или скрывающиеся от правосудия рыцари, когда-то и сам Марк зарабатывал себе на жизнь таким постыдным способом, к счастью, очень недолго. Но если это так, то шансов поймать
Размышляя, он доехал до улицы графа Монтэгю, где двумя рядами стояли чистые нарядные особняки, а трудолюбивые дворники уже расходились по своим дворам после того, как тщательно вымели мостовую и прочистили водостоки перед окнами своих господ. Большие фонари на витых кронштейнах освещали дорогу и стены домов, магазинчики и лавочки на первых этажах уютно светились нарядно украшенными витринами. Кружева, сладости, мясные деликатесы. Влажный запах поднятой со дна канав грязи смешивался с ароматами корицы и копчёных колбас. Всё самое лучшее должно быть под рукой у знати, когда-то облюбовавшей эту красивую и сравнительно безопасную улицу не так далеко от храма святой Лурдес и королевского дворца.
Окликнув выглянувшего из своей будки сторожа, Марк спросил, как проехать к дому графа де Монтезье, и тот, смерив его внимательным взглядом, в котором подозрительность причудливо сочеталась с почтительностью, указал на стоявший неподалёку светлый трёхэтажный особняк, украшенный рельефом в виде арочной галереи в южном стиле. Подъехав к высокой лестнице, Марк осмотрелся, раздумывая, кому тут можно поручить коня, и к нему тут же устремился молодой слуга, который спросил, чем он может помочь благородному господину. Услышав, что тот желает видеть графа де Монтезье, слуга с готовностью раскланялся и взял его коня под уздцы. Дверь особняка тут же отворилась, и Марк увидел в проёме освещённую розоватым светом фигуру привратника, который с интересом наблюдал за ним.
Спешившись, он взбежал по ступеням и, сдёрнув с рук перчатки, объявил:
— Граф де Лорм просит графа де Монтезье принять его,
— Ваше сиятельство, — поклонился ему привратник и кивнул ожидавшему рядом лакею, который тут же умчался доложить хозяину.
Марк скинул на руки привратника плащ и передал ему перчатки, после чего осмотрелся по сторонам. Он сразу же разглядел в роскошном убранстве нижнего зала милые его сердцу черты южного стиля. И пусть этот дом был не так просторен и красив, как его дворец, здесь тоже дышалось свободно, а стройные пропорции лёгких колоннад и изящная каменная резьба радовали глаз. Пока он осматривался, вернулся слуга и с поклоном пригласил его проследовать во внутренние покои.
Граф де Монтезье оказался молодым человеком со светлыми, как у де Менара, волосами и юношеским румянцем на приятном лице. Он встретил своего гостя на пороге оружейной залы и предложил пройти к растопленному камину, возле которого стоял столик и два кресла, выточенные из редкого палисандрового дерева. Однако Марк невольно задержался, осматривая стены, увешанные картинами с батальными сценами, портретами рыцарей, и оружием, в том числе, алкорским, видимо, добытым предками графа в качестве военных трофеев.
— Простите, что потревожил вас, ваше сиятельство, — произнёс Марк, остановившись возле картины, на которой был изображён рыцарь в полном доспехе, державший в руке длинное копьё. У него тоже были золотистые волосы, и Марк подумал, что это один из прежних графов де Монтезье.
— Это мой предок, сэр Жирард, — с улыбкой пояснил тот. — Он служил ещё королю Генриху и умудрился взять в качестве трофея серебряное копьё контаррена Синего Грифона. Этот подвиг так впечатлил его величество, что он пожаловал ему графский титул. С тех пор серебряное копьё красуется на нашем гербе. Впрочем, если желаете, можете взглянуть на оригинал!
— Конечно! — воскликнул Марк и вслед за хозяином дома прошёл дальше и остановился перед красным щитом, на котором поблескивали два длинных скрещенных копья. Подойдя ближе, Марк заметил, что одно из них темнее и толще, древко полностью покрыто тонкой вязью узора, стилизованного под вьющуюся лозу, а широкий стреловидный наконечник украшен золотыми накладками с алкорскими гербами. Древко второго копья было совершенно гладким, наконечник в виде заострённого пера выглядел изыскано и его грани алмазно поблескивали, отражая огоньки свечей. При этом наконечник крепился к древку на длинной трубке, покрытой золочёным узором, которая, скорее всего, служила не только украшением, но и позволяла прочно удерживать копьё при метании.