Дело о смерти фрейлины
Шрифт:
Пир прошёл весело и закончился далеко за полночь. Гости разъезжались по домам, колёса их карет и копыта коней гулко стучали по брусчатке опустевшей Королевской площади. Светлой ночью она выглядела непривычно просторной и тихой, но мало кто задержался, чтоб полюбоваться на это необычное зрелище и на возвышающийся за ней дворец, тоже притихший в этот поздний по человеческим меркам час.
Марк вернулся в свой дом и, прежде чем лечь спать, решил дочитать поэму Орсини. Он вернулся в кресло у камина и взял книгу, после чего снова погрузился во мрак ужасной жизни рыцаря Вертрада. Дочитать ему осталось немного, но это оказалась самая жуткая часть: длинное, на три десятка
Поэма произвела на него удручающее впечатление. Он прошёл в спальню, разделся и лёг, и уже уснувшая Мадлен привычно повернулась к нему и, положив голову на его плечо, обняла своей тёплой рукой. А он ещё долго лежал в тишине, глядя, как проникают из-за плотных гардин в комнату светлые лучики, и невольно повторял запавшие ему в память чеканные строки Орсини о любви и ненависти, мести и возмездии.
Когда наступило второе светлое утро, Марк уже был в своём кабинете в Серой башне. Он стоял у окна, глядя на улицу, и снова вспоминал то, что ему удалось выяснить о смерти Клодины де Шаброль. Оруженосцы сидели возле камина, боясь нарушить тишину, чтоб не помешать его размышлениям. Позади скрипнула дверь, и послышалось деликатное покашливание. Он обернулся. На пороге стоял старший сыщик Тома.
— Входи, друг мой, — кивнул Марк и вернулся к своему столу. — Что скажешь?
— Как вы и приказали, мы ещё ночью установили наблюдение за домом Меро, — доложил тот. — Этим утром наш человек под видом покупателя зашёл в лавку и поговорил с аптекарем. Ему удалось выяснить, что господин де Перрен находится дома. Что нам делать дальше?
— Именно об этом я и думаю, — сообщил Марк. — Я уверен, что смерть госпожи де Шаброль и её отца — это дело рук де Перрена, но прямых доказательств у меня нет. Единственное, что теперь может подтвердить его вину, это обнаружение яда. Но, если я правильно понял мотив его действий, расправившись с этими двумя, ему уже незачем хранить яд, и он мог от него избавиться.
— А в чём состоит его мотив? — спросил Тома, подходя ближе.
— Месть вероломной возлюбленной и её отцу за клевету, которая привела его на каторгу.
— Вы полагаете, что это…
— Мне кажется, что это сам Матис де Серро. Да, этот человек выглядит намного старше, а по имеющимся у нас сведениям де Серро погиб в рудниках. И всё же, я почти уверен, что это он. Два года на каторге могут состарить человека и изменить его до неузнаваемости. А вот что делать с регистрацией факта его смерти я пока не знаю. Я отправил в рудник Гаспара, но он вернётся лишь через несколько дней. И у меня нет ничего, кроме «Вертрада» и вышивки с пеликаном, которые явно указывают на него, как на убийцу, но вряд ли будут приняты судом в качестве доказательства. Мне нужно, чтоб он сам признался в своём преступлении, но как этого добиться?
Марк снова посмотрел в окно.
— Гаспар ведь тоже может вернуться ни с чем, — заметил Тома.
— Верно.
— Может, допросить его с пристрастием?
— Оснований для применения пытки у нас нет. К тому же он очень болен, и может просто не выдержать её. Да я и не хочу его пытать. Давай поступим так: проследите за ним, выясните, каким маршрутом он обычно гуляет, расспросите людей на соседних улицах, может, он снимает там какое-то помещение, где мог бы хранить яд. Запросите сведения о нём в военной канцелярии. Он утверждает, что участвовал в войне и находился в плену. Это могла быть только предыдущая
— Если он участвовал в войне в составе отряда какого-нибудь барона, то сведений о нём там нет, — возразил Тома. — Если только он нанимался на службу в армию короля… Но там слишком много документов.
— Всё равно ищите, — нахмурился Марк. — Мы не можем оставить его безнаказанным, не говоря уж о том, что это сейчас он мог счесть свою месть свершённой, но если вновь кто-то нанесёт ему обиду, не прибегнет ли он опять к проверенному способу наказания обидчиков? Мы должны уличить его в этом преступлении. К тому же обратитесь в гербовую палату, нет ли среди вассалов короля или кавалеров рыцаря по имени Жиль де Перрен. Хотя, если имя вымышленное, он, скорее всего, заявит, что не имеет отношения к Сен-Марко. После обеда, как стемнеет, мне понадобится стража, несколько сыщиков для обыска и Огастен. Предупреди его, чтоб он был готов.
Тома кивнул и отправился выполнять приказание.
На улице уже начало темнеть, когда снова появился Тома.
— Как вы и предполагали, в гербовой палате нет сведений о Жиле де Перрене, но главный королевский герольд сказал, что это весьма распространённая дворянская фамилия, де Перренов могут быть десятки только в нашем королевстве. В военной канцелярии наш запрос восприняли без особой радости, они всегда упрекают нас в том, что нам нечем заняться, кроме как придумывать для них лишнюю работу, однако обещали проверить. На это уйдёт не меньше двух дней. Теперь о самом де Перрене: он вышел из дома прогуляться по соседним улицам, заходил в лавки, купил сладкие булочки и отрез тонкого полотна, потом вернулся домой. Наблюдение за ним продолжается.
— Вряд ли он куда-то пойдёт в тёмное время, — Марк поднялся со своего места. — Сыщики готовы?
— Они уже ждут внизу. Я запросил к тому же пять стражников из числа дворцовой охраны. Огастен предупреждён.
— Пусть зайдёт ко мне.
Тома удалился и вскоре в кабинет вошёл тюремный лекарь Огастен. Поклонившись барону, он выжидательно взглянул на него.
— Мне снова нужна ваша помощь, дружище, — произнёс Марк, надевая перевязь с мечом. — Нужно будет обыскать ещё одну лабораторию и лавку аптекаря.
— Что ищем, ваше сиятельство?
— Когда я на службе, обращайтесь ко мне, как прежде: «ваша светлость». Ищем, как и в прошлый раз, яд аманита. И глину, которую он использовал в пилюлях.
— Глину мы найдём в любом случае, и это нам ничего не даст, — заметил Огастен. — Аптекари используют её для изготовления порошков от пищевых отравлений, потому заказывают мелко смолотую глину на гончарной улице.
— Значит, только яд, — кивнул Марк.
Когда сыщики вломились в маленький дом аптекаря Меро, а стражники встали у дверей и чёрного хода, Марк сразу же прошёл в уже известную ему уютную гостиную. За ним привычно проскользнул Эдам и встал у дверей, опустив руку на эфес меча.
Старый аптекарь растеряно смотрел, как по его дому ходят незнакомые люди. Хлоя испуганно прижалась к мужу, который выглядел совершенно невозмутимым.
— Могу ли я узнать причину столь пристального внимания тайной полиции к нашему жилищу? — спросил он, взглянув на барона де Сегюра.
— Конечно, господин де Перрен. У нас возникли некоторые подозрения на ваш счёт.
— Что это за подозрения, из-за которых нужно обыскивать дом? — с некоторой иронией спросил он.
— Это какая-то ошибка! — воскликнула Хлоя, взглянув на Марка.