Дело о старинном портрете
Шрифт:
— Как это случилось? — спросил Доминик Мы решили выйти отсюда. Улисс полез первым, потом раздался шум, и, когда я втащила его за ноги обратно в пещеру, у него зияла дыра во лбу.
— Ты знаешь, кто его убил?
— Если бы я знала, — вздохнула я. — Я боялась нос высунуть. Потом немного пришла в себя и взяла вот этот пестик для самозащиты. Когда Николай Иванович появился в пещере, я подумала, что это убийца за мной лезет, и ударила его по голове.
— А где тело Улисса?
— Вон там. Я оттащила его в сторону.
Аршинов
— Полин, мы не видели никого, пока шли сюда. Ты ничего не путаешь?
— Как я могу путать? Улисс убит в упор. Я ползла за ним. Пистолета здесь нет, хоть все обыщи.
— Но если мы были с другой стороны и никого не видели, то как все это могло произойти?
— Может, ты думаешь, это я застрелила Улисса?!
— Нет, ну что ты, — поторопился ответить Плювинье, однако некое недоумение от положения, в которое я попала, явно читалось в его глазах.
— А как вы нас нашли? — спросила я Аршинова.
— По белым стрелкам на стенах. И не только по ним, стрелки могли быть и старыми. А вот следы ваших сапог хорошо отпечатались.
— Надо немедленно осмотреть путь сюда! Думаю, мы найдем следы, отличные от наших. Они наверняка принадлежат убийце! — воскликнула я.
— Пусть лучше этим займется полиция, — сказал Плювинье. — А пока расскажи нам, что здесь происходит? Уверен, из этого выйдет хороший репортаж для «Ле Пти Журналь».
— Ты настоящий репортер, Доминик, — произнесла я с сарказмом. — Далеко пойдешь.
— Работа такая. — Плювинье вовсе не выглядел смущенным.
— Ну что ж, слушайте, — кивнула я.
И я рассказала ему и Аршинову о картинах, о том, что Андрей и Жан-Люк старили их с помощью химических реактивов, о том, как потом эти холсты оказывались у Кервадека и как тот продавал их, выдавая за подлинники. Плювинье строчил, не отрывая карандаша от блокнота.
— Это сенсация, — приговаривал он и требовал от меня новых и новых подробностей.
— Пора выбираться отсюда, — тронул его за плечо Аршинов. — Жарко тут.
Он многозначительно кивнул в сторону трупа Улисса.
— Да, верно, пойдемте отсюда, — заторопился Доминик.
Не помню, как я выбралась наружу. Я шла в натирающих ноги сапогах, цепляясь то за Аршинова, то за Доминика, и твердила себе: «Только бы выйти на белый свет!..» Меня не пугали ни летучие мыши, ни черепа, ни извилистые закоулки, — я брела и молилась за погибшего Улисса!
К моему великому разочарованию, света я так и не увидела — стояла глубокая ночь. Наверху нас ждали взволнованная Сара Бернар, каменщики, полицейские и пожарные.
— А где ваш спутник? — спросила мадам Бернар.
— Остался внизу. Он убит, — ответил Доминик.
— Как это произошло?
— Неизвестно.
— Я должен немедленно послать за следственной полицией. Попрошу всех оставаться на местах, — сказал пожилой полицейский.
Мне
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Признаваясь в маленьких недостатках,
мы тем самым стараемся убедить
окружающих в том,
что у нас нет крупных.
Очнулась я в театральной уборной, отделанной в моем любимом стиле «ар нуво»: плафоны в виде поникших лилий, изящная мебель и картины с изображением женских головок, увитых плющом. Надо мной склонилась женщина, в которой я еле узнала знаменитую актрису — она была без грима и с убранными в сетку волосами. Лицо ее блестело от жирного крема.
— Вы пришли в себя, — констатировала она. — Это хорошо. Вставайте и выпейте вина — сразу почувствуете себя лучше.
Она протянула мне высокий бокал молодого бо-жоле.
— Который час? — прошептала я, выпив вино большими глотками. По телу тут же разлилась приятная теплота, и я действительно почувствовала себя бодрее.
— Половина второго ночи, — ответила мадам Бернар. — Инспектор Донзак ждет, когда вы придете в себя. Я сейчас приглашу его.
Лицо полицейского выражало крайнюю озабоченность: глаза покраснели, веки набрякли — выглядел он так, словно не спал двое суток. Помятая одежда и заляпанные желтой глиной ботинки дополняли невзрачный облик.
— Полин, доброй ночи, я вижу, что ваше здоровье вне опасности. Вы в состоянии отвечать на вопросы? — спросил он, присаживаясь на стул рядом с кушеткой, на которой я лежала. — Сможете рассказать, что произошло в пещере?
— Смогу, — кивнула я. — Только скажите, что с Улиссом? Его вытащили?
— Его тело отправлено в морг, а картины и химические препараты — в лабораторию в Сюртэ. Наши специалисты определят, что в колбах и подделаны ли картины.
— Это галерейщик, — убежденно сказала я. — Это он торговал картинами из пещеры — я сама купила у него Энгра за пять тысяч франков. Картина оказалась подделкой. На ней нарисована я в виде одалиски, а парча, на которой я лежу, генеральшина.
Полицейский наверняка подумал, что у меня помутился рассудок. Он похлопал меня по руке и ласково проговорил:
— Ничего, ничего, несколько дней отдыха, полный покой, никаких приключений, и все наладится.
— Вы должны арестовать Кервадека, — требовательным тоном сказала я.
— Вы считаете, что Себастьян Кервадек, владелец галереи, совершил все эти преступления? — спросил Донзак. — Почему вы пришли к этому выводу? Вы видели, кто убил Тигенштета?
— Нет, не видела, но уверена, что это он.