Дело о танцующей статуе
Шрифт:
— А он сказал, что к его бабушке жить пойдет. Ему больше негде, а денег на гостиницу у него не хватит. Он, когда сюда ехал, даже и предположить не мог, что' Андрей куда-то уедет, время-то сейчас для отпусков неподходящее.
— И вы ему дали и адрес, и телефон? — удивился Ромка.
Девушка пожала плечами:
— А почему нет? Пожалела парня. Он с чемоданом был. Не ночевать же ему на вокзале. Вы ж вот тоже на дружбу с ним ссылаетесь.
— Но мы же вам деньги с контрактами принесли!
— Значит, проверенные кадры, —
Выйдя из редакции, Ромка спросил:
— Ну что, теперь снова туда, в «Студию»? Лешка взглянула на часы.
— Он же сказал, чтобы сперва звонили. А потом, я очень устала. И день рабочий, наверное, уже кончился.
Мы с тобой носимся и носимся как белки в колесе. А еще уроки делать. Давай лучше до Петра Леонидовича завтра дозвонимся, он нам время назначит, и тогда мы к нему и пойдем.
— А тебе не кажется, что он просит звонить, чтобы мы его за чем-нибудь таким не застали? Все равно пойдем туда без звонка и тогда, когда нам самим надо будет, — отрезал Ромка. — А сейчас, так и быть, поехали домой. Мне и самому никуда уже больше не хочется.
Дома Ромка рухнул на диван, раскинув руки.
— Ну и денек! Я же в пять утра сегодня встал. Устал-то как, спать хочу — умираю. Быть такого не может, чтобы я напрасно в такую рань поднимался и историю зря пропускал. Не забыть бы завтра про хромоту. А еще надо бы Илоне позвонить, вот что. Хочу узнать, звонила ли ей Стелла, и если да, то что она ей обо мне сказала. Лешк, будь другом, дай телефон.
Лешка покорно принесла ему трубку.
— Боишься все-таки?
— Осторожность не повредит. Должен же я знать, что меня ждет за то, что я их взял и кинул. Вдруг они начнут требовать деньги?
Но у Илоны дома никто не взял трубку. Тогда Ромка попросил Лешку позвонить Евгении Семеновне. У бабки Жени тоже никто не отозвался.
— И старуха где-то шляется. Может быть, внучка и ее к экстази приучила, и бабка тоже теперь кайф ловит?
— Не смешно, — проворчала Лешка, а сама тихонько хмыкнула, представив себе Евгению Семеновну — старуху Шапокляк, как прозвал ее Ромка, — поглощающую наркотики.
— Тогда она, наверное, у Дарьи Кирилловны торчит, на жизнь и внучку жалуется.
— Она-то, может, там и торчит, а вот сама Илона вряд ли еще туда сунется. Стыдно ей, я думаю. Ромка7 захихикал:
— Она сейчас скорее всего совсем в другом месте торчит. — И вдруг вспомнил: — А интересно, что за друг такой к Андрею приехал и откуда?
— Так позвони Дарье Кирилловне и спроси, раз такой любопытный, — ответила Лешка и полезла в свой рюкзачок.
Ромка увидел в ее руках тетрадки с учебниками и поморщился. Меньше всего ему хотелось делать сейчас уроки.
— И позвоню.
Не поднимаясь с дивана, он лениво постучал по кнопкам телефонной трубки. Дарья Кирилловна отозвалась после первого же гудка.
— Рома, как дела?
Брат с сестрой знали, что Дарья Кирилловна хоть и давно на пенсии, а до сих пор занимается дома переводами, так как знает несколько языков. А о ее возрасте они и подавно никогда не задумывались, словно его у нее и не было вовсе, такой она была всегда энергичной и неунывающей.
— А вы разве одна дома? — удивился Ромка.
— Ас кем же мне еще быть? Вы разве забыли, что Симочка в Воронеж уехала?
— Ну как с кем? К вам же друг Андрея приехал. Или он уже куда-то ушел?
— Какой еще друг? — совершенно искренне удивилась Дарья Кирилловна. — Никто ко мне не приезжал.
— Никто-никто?
— Рома, да в чем дело-то? С чего ты взял, что ко мне должен кто-то приехать?
.— А мы с Лешкой сегодня у Андрея на работе были, деньги относили и новые контракты брали, потому что еще одного клиента нашли, а там до нас побывал человек, который узнавал ваш адрес. И номер телефона ваш он тоже спросил. Он что, даже еще не позвонил?
— Нет, — еще больше удивилась женщина. — Но должна сказать, что из Андрюшиной редакции у меня сегодня человек был. Он снимки взял, которые Андрей в ЦДХ делал. Кстати, те самые, что вы мне отдали. Ты, Рома, как в воду смотрел, что они там понадобиться могут.
— А зачем они им, если Андрей еще свою статью не написал?
— А этот молодой человек сказал, что ответственный секретарь решил сначала один из снимков вместе с анонсом к статье поставить, а уж потом Андрей им основной материал предоставит.
— И вы отдали?
— Ну да.
— Все? С негативами вместе?
— Конечно. Они ведь в одном конверте были, вот весь конверт я ему целиком и отдала.
— А как он выглядел, этот человек?
— Да обыкновенно… Маленький такой, неприметный. Я, знаешь, что-то его никогда не видела, Андрюша к нам многих своих коллег приводил, а этого — никогда.
— А куртка у него какая, помните?
— Куртка как куртка. Все какое-то у него незаметное… Серая куртка, по-моему.
У Ромки вдруг гулко забилось сердце, и он даже встал с дивана, не отрывая трубку от уха.
— А нос острый такой, да? И глаза какие-то маленькие, непонятные?
— Вроде того. Не всем же красавцами быть. А в чем дело, Рома?
— Ни в чем. — Ромка чуть-чуть помолчал и попросил: — Дарья Кирилловна, а вы не могли бы позвонить в редакцию и спросить, кого именно они присылали к вам за фотографиями? Скажите, что этот человек забыл у вас что-нибудь, перчатки, например. Они и не удивятся.
За что любили Ромка с Лешкой эту женщину, так это еще и за то, что она все понимала с полуслова, и ей не требовалось ничего разжевывать. Вот и сейчас она спокойно сказала: