Дело о воющей собаке

Гарднер Эрл Стенли

– Да, он говорил мне это.

– Но фактически вы видели обвиняемую несколько раз до времени дачи показаний. Ее показывали вам полицейские, и вы видели ее в тюрьме. Вы уже некоторое время знаете, что это та женщина, которую вы отвозили тем вечером, не так ли?

– Вообще-то так.

– Следовательно, вам незачем было наклоняться вперед и разглядывать лицо обвиняемой, прежде чем ответить на этот вопрос?

– Ну, – нехотя отозвался Марсон, – мне велели так сделать.

Улыбка сбежала с лица Клода Драмма, сменившись

гримасой раздражения.

Перри Мейсон медленно встал и несколько секунд молча смотрел на свидетеля.

– Вы абсолютно уверены, – спросил он наконец, – что именно обвиняемая остановила ваше такси?

– Да, сэр.

– И абсолютно уверены, что именно она подошла к вам позднее в тот же вечер и спросила насчет платка?

– Да, сэр.

– Разве не факт, что тогда вы не были в этом убеждены, но чувство уверенности было вам внушено во время последующих бесед с властями?

– Не думаю. Я ее узнал.

– Вы уверены, что в обоих случаях это была обвиняемая?

– Да.

– Иными словами, вы так же уверены в том, что обвиняемая потребовала у вас платок, как и в том, что именно она попросила вас отвезти ее на Милпас-драйв?

– Да, это была одна и та же женщина.

Перри Мейсон внезапно повернулся и драматическим жестом указал в сторону переполненного зала.

– Мей Сибли, встаньте, – потребовал он.

В задних рядах произошло легкое движение, и Мей Сибли поднялась.

– Посмотрите на эту женщину и скажите мне, видели ли вы ее раньше, – велел Мейсон.

Клод Драмм вскочил на ноги:

– Ваша честь, я возражаю против этой формы проверки воспоминаний свидетеля. Это метод неуместен на перекрестном допросе.

– Вы намерены увязать это с сутью дела, адвокат? – спросил Мейсона судья Маркхэм.

– Я сделаю лучше, ваша честь, – ответил Перри Мейсон. – Я снимаю этот вопрос, как требует обвинитель, и спрашиваю вас, Сэмюэл Марсон, является ли женщина, стоящая сейчас в зале суда, той, которая потребовала у вас носовой платок вечером семнадцатого октября этого года и которой вы отдали платок, забытый в такси?

– Нет, сэр. – Сэм Марсон указал на обвиняемую: – Вот эта женщина.

– Вы никак не могли ошибиться? – настаивал Мейсон.

– Нет, сэр.

– Но если вы ошибаетесь в отношении женщины, потребовавшей платок, вы могли также ошибиться в личности женщины, которую отвозили на Милпас-драйв?

– Я не ошибаюсь ни насчет одной, ни насчет другой, но, конечно, если бы я ошибся в одном случае, то мог бы ошибиться и в другом, – ответил Марсон.

Перри Мейсон торжествующе улыбнулся.

– Это все, – сказал он.

Клод Драмм снова поднялся:

– Ваша честь, могу я просить сделать перерыв до завтрашнего утра?

Судья Маркхэм нахмурился и медленно кивнул.

– Да, – ответил он, – суд прерывает работу до десяти часов завтрашнего утра. Во время перерыва присяжные не должны говорить о деле

между собой и позволять другим обсуждать его в их присутствии.

Ударив молоточком, судья встал и торжественно направился в свою комнату позади зала. Мейсон заметил, как Клод Драмм бросил многозначительный взгляд на двух помощников шерифа, после чего оба начали пробиваться сквозь толпу в сторону Мей Сибли. Адвокат двинулся в том же направлении, расправив плечи и выпятив подбородок. Он подошел к молодой женщине на несколько секунд позже помощников шерифа и сообщил:

– Судья Маркхэм хочет видеть вас троих в своем кабинете.

Помощники казались удивленными.

– Сюда. – Повернувшись, Мейсон двинулся к пространству за барьером. – Драмм! – окликнул он обвинителя, повысив голос.

Клод Драмм, уже выходивший из зала, остановился.

– Не возражаете пройти со мной в кабинет судьи Маркхэма? – спросил Мейсон.

Поколебавшись, Драмм кивнул.

Юристы вместе вошли в кабинет. За ними последовали двое помощников шерифа и Мей Сибли.

Стены кабинета судьи были уставлены книгами по юриспруденции. Массивный письменный стол в центре комнаты был завален бумагами и открытыми книгами. Судья Маркхэм поднял голову.

– Судья, – заговорил Перри Мейсон, – эта молодая женщина – мой свидетель. Она вызвана в суд защитой. Я обратил внимание, что по знаку заместителя окружного прокурора два помощника шерифа направились к ней. Могу я попросить вас проинструктировать свидетельницу, что она не должна говорить ни с кем, пока ее не вызовут для дачи показаний, и указать помощникам шерифа, что они не должны ее беспокоить?

Покраснев, Клод Драмм шагнул назад и закрыл дверь ногой.

– Коль скоро вы затронули эту тему не во время заседания, – сказал он, – мы уладим все здесь и сейчас.

Мейсон воинственно посмотрел на него.

– Улаживайте, – предложил он.

– Я намеревался узнать у этой женщины, заплатили ли ей за то, что она будет изображать подсудимую, поручали ли ей подойти к водителю такси и представиться особой, которая ездила в этой машине ранее тем же вечером и забыла там платок.

– Предположим, – сказал Перри Мейсон, – она бы ответила утвердительно. Что бы вы сделали тогда?

– Я собирался выяснить личность того, кто заплатил ей за самозванство, и получить ордер на его арест, – ответил Клод Драмм.

– Отлично, – со зловещим спокойствием произнес Мейсон. – Это сделал я. Что вы теперь намерены делать?

– Джентльмены, – вмешался судья Маркхэм, – мне кажется, дискуссия выходит за рамки темы.

– Вовсе нет, – возразил Мейсон. – Я знал, что это произойдет, и также хочу все уладить здесь и сейчас. Нет закона, запрещающего женщине изображать другую женщину. Не является преступлением выдать себя за собственницу потерянной вещи, если это не преследует цель завладеть упомянутым предметом.