Дело об избиении младенцев
Шрифт:
— Давай! — Оживился Пещера. — Он выхватил бутыль из рук Андриана и отхлебнул одним глотком четверть содержимого.
— А вы не боитесь? — Осторожно спросил Щучкин.
— Что ГАИ права отберет? Нет, братан, сегодня мой день. Я давно хотел так прокатиться, как следует. Чтобы не мелкий гроб на колесиках, а нормальная машина, вроде бэтэра. Чтобы перед этим покурить и вдарить от души. У меня сегодня с ГАИ только один разговор. — Пещера похлопал карман, в котором лежал пистолет. — Пристегнитесь, пацаны, взлетаем.
Видно, Пещера и, правда, неплохо водил армейские
— Люблю ночь! — Крикнул Пещера. — Никто на дороге под ногами не путается!
— Костя, — Заосторожничал Щучкин, — может чуть потише?
Пещера не ответил. Он еще крепче вцепился в руль и заорал во всю глотку:
Идет скелет, за ним другой, Кости пахнут анашой, Анаша, анаша, До чего ж ты хороша!— Давайте, братки, кемарьте. Я на посту!
Царев и Щучкин последовали этому совету. Они перебрались в середину салона и сели на скамейки.
— Сергей Борисович, — вам это все нравится?
— Не очень. А как по другому?
— Знаете, я вот о чем подумал. Мы, как интеллигентные люди, можем договориться. Ведь у нас, если говорить честно, мелкие провинности перед законом. Ну, конечно, мелкие по сравнению с Пещерой. Я действовал в состоянии необходимой обороны, вы, думаю, тоже. А получается, вместе с этим отморозком, угнали автобус, оставили людей замерзать. А в результате, тут я полностью согласен с нашим криминальным другом, мчимся с недопустимой скоростью в гробу на колесах. Ведь если этого Пещеру сдать ментам, может, с нами прилично обойдутся. Отпустят под подписку.
— Меня уже отпустили. Нет, Андриан, если не ошибаюсь, Изяславович, так не получится. Как говорил поэт: «Мы не в Чикаго, моя дорогая». Наши менты не ценят мелкие услуги. Нас они тоже скрутят, а в рапорте напишут, что скрутили всех троих. Я лично сдаваться не собираюсь.
— Но может, хотя бы сделаем путешествие более безопасным. Сами свяжем этого обдолбанного отморозка и…
— Вы сядете за руль «Икаруса»? Я с ним не справляюсь. Может, километров сорок в час и выжму, но нам это не нужно.
— Ну, как знаете. — Щучкин выглядел уныло.
— Хотя, отчасти вы правы. Если этот парень допьет бутылку и отсмолит еще пару косяков, он может решить, что у него судно на воздушной подушке. А мы — привидения на его борту. Возьмите-ка это.
Удивленный Щучкин увидел пистолет в руке Царева. Он взял его и хотел рассмотреть, но Сергей Борисович поспешно предупредил.
— Спрячьте подальше. Главное, чтобы он не видел.
— А вы?
— Обойдусь и без него. Есть опыт. Давайте пока вздремнем.
Щучкин и Царев сбросили куртки, кинули их на спинки кресел и постарались задремать. Как ни странно, скорость в 120 км в час действовала как снотворное и спящим не мешала ни музыка Пещеры, ни его песни про анашу. Оба не раз шевелились во сне, а потом храпели опять.
Часа через два Щучкин,
Щучкин просидел у Пещеры довольно долго, видно ожидая, пока фары высветят очередной столбик-указатель. Потом Пещера крикнул ему: «Отъедь!» и Щучкин поплелся обратно. Царев проснулся через пять минут. Он взглянул на Андрона.
— Хорошая кассетка играет. Это что-то новое.
— Есть такая навороченная группа — «Муммий Тролль». — Ответил Щучкин.
— «Пристегнись, наверно, крепче, я свою превышу скорость», — процитировал Царев, — понимаю, почему Косте она нравится.
Он молчал около минуты. Потом заговорил опять.
— Костя только что поставил эту кассету. А предыдущая кончилась, когда вы пришли к нему говорить про километры. Поэтому, я сумел кое-что разобрать из вашей беседы. А что не разобрал — то сумел додумать без особого труда. Андриан, смотрите мне в глаза. Ведь вы говорили не про километры и не про скорость, хотя недавно вы лишь про нее и думали. Вы говорили про меня.
— Не понимаю, — пробормотал Щучкин, отодвигаясь от Царева.
— И понимаете, и помните. Вы предложили ему простую комбинацию. Остановиться в ближайшем населенном пункте и связаться с охраной «Транскросса». Пообещать привезти завтра в Питер главного координатора всех наездов, объявив таковым меня. Раз теперь «Транскросс» в чести у премьера, они могли бы у ментов выхлопотать нам послабления. Или, сами помочь нам свалить за границу. Кстати (это уже не разговор, это я читаю ваши мысли), в последний момент можно было бы подранить Пещеру, сдать, заодно и его. За такие услуги к вам были бы снисходительны, ну не милиция, а «Транскроос» точно. Пещера же, бандюк тупой, но честный (может потому, что обдолбанный) ответил на это: «Отъедь, гнилой пацан». Так или не так?
— Не надо! — Почти взвизгнул Щучкин, отступая в конец салона.
— Мы еще не дошли до того, чего «не надо». Я могу в порядке соблюдения Закона Равновесия, сообщить Пещере про ваш замечательный план, который вы мне сообщили два часа назад. Не надо дрожать, вылететь из автобуса на такой скорости почти не больно. Я человек добрый, я вас прощаю. И ограничиваюсь лишь штрафом. Его сумма — пятнадцать тысяч долларов. Да, да, Щучкин, долларов, а не рублей. Ибо они у вас есть.
— А вот обломится! — Выкрикнул Щучкин, вынимая пистолет.
— Вот и будь после этого добрым к людям, — развел руками Царев, видимо подражая манерам Игоря Борисовича, — очередная проверка на вшивость, Андриан Изяславович. Вы помните, как мы потрошили багажник на последней остановке? Вам, кажется, приглянулось «Мартини». А я, среди цыганских шмоток, нашел газовик. Патроны, разумеется, вытащил, зачем они вам? Так что, засуньте эту пушку в известное место. Боюсь, нам придется продолжить путешествие вдвоем. Но мы, как вы правильно сказали, люди интеллигентные. Поэтому, я постараюсь уговорить Костю, чтобы, когда дверь откроется, он снизил бы скорость хотя бы до двадцати.