Дело об ожившем мертвеце

Клеверли Софи

– Он в курсе? – вопросительно взглянула я на папу.

– В курсе чего? – моментально насторожился Томас.

– Чуда, которое произошло вчера ночью! – с чувством объявила я.

– Не драматизируй, Вайолет, – замахнулась на меня кухонным полотенцем мама. – А ты не слушай её, Томас. Просто вчера ночью было небольшое происшествие…

– Парень, которого мы считали мёртвым… – начал папа.

– Которого ты считал мёртвым, – поправила его мама.

– Ладно, которого я считал

мёртвым, на самом деле не умер, – нахмурился папа. – Просто был без сознания. Твоя сестра нашла его, когда он вылез из своего гроба и разгуливал по кладбищу. Под дождём. По грязи.

Томаса, похоже, эти жуткие новости не слишком потрясли. Он наморщил свой нос и спросил, хмыкнув:

– Как же так? Ты что, пап, не проверил его, прежде чем в гроб засунуть?

Папа метнул на Томаса взгляд, в котором явно читалось: «Немедленно заткнись, а не то…» Впрочем, ничего особенного такой взгляд не предвещал, а сам папа при этом становился ужасно похожим на летучую мышь. На доброжелательную летучую мышь в съехавших к кончику носа круглых очках.

А вопрос-то мой брат задал очень хороший. Правильный вопрос. Ведь до сих пор подобных ляпов у нашего папы никогда не случалось, он очень тщательно выполнял свою работу. Что ему могло помешать на этот раз? Что отвлекло его внимание?

– Ну хватит за столом болтать, дела пора делать, – сказала мама, с грохотом ставя перед Томасом полную тарелку. – Кто позавтракал – давайте, проваливайте с кухни.

Так и закончился тот наш разговор, последнее слово в котором, как всегда, осталось за мамой.

Оливер весь день отдыхал, пролежал в постели, а мои родители ближе к вечеру вновь вернулись к разговору об этом парне. Они сидели в гостиной, а я шла мимо, услышала имя «Оливер», ну и…

Ну хорошо, не стану я вам лгать. Да, я подслушала, о чём они говорят. Зашла в соседнюю комнату, взяла стакан, перевернула донышком к себе, к стене приставила, ухо приложила… Да что вы, сами не знаете, что ли, как это делается?

– Ну и что нам с ним делать? – раздался в стакане мамин голос. – Не можем же мы его оставить жить у нас, правда же?

– А почему бы и нет, собственно говоря? – ответил папа. Затем я услышала звон стекла и бульканье жидкости. Понятно, это он налил себе бренди. – Мне, например, ещё одна пара рук точно лишней не будет. Если у него действительно нет никого и пойти некуда, пусть работает здесь за еду и кров.

– Но мы совершенно не знаем, кто такой этот Оливер. А вдруг он лунатиком окажется или неуравновешенным. Или вообще маньяком, не приведи Господь?

Я с трудом сдержалась, чтобы не рассмеяться. Ну мама! Это кто же из нас, интересно, драматизирует-то, а?

– Он не сделал ничего, чтобы его можно было заподозрить в чём-то таком, – ответил папа. – И вообще, нужно лучше думать про своих ближних, дорогая. Лучше.

– Лучше! Тоже мне священник нашёлся! Нет уж, Эдгар, давай смотреть правде в глаза. Оливер почти взрослый молодой человек, и он нам никакой не родственник. Что скажут соседи, когда узнают, что он у нас поселился?

– А зачем им вообще знать

о том, что происходит у нас здесь, на кладбище? В курсе только один доктор Лейн, но он понапрасну болтать не станет, к тому же мы все до сих пор не понимаем, что на самом деле случилось вчера ночью. Парень молчит и, похоже, сам ничего не помнит. Я думаю, что его, скорее всего, сшибла какая-нибудь телега. Или он упал и головой о бордюр как следует приложился… – Папа помолчал немного, а затем добавил: – А если что, можно всем сказать, например, что Оливер наш дальний родственник. Троюродный. Кому какое дело до этого?

– Тебе его жаль? – спросила мама.

– Ну… – Папа снова помолчал. – Скажем так, я чувствую себя в ответе за то, что с ним произошло.

– Ты какой-то рассеянный стал последнее время, – с упрёком в голосе заметила мама. – Я понимаю, дела у нас идут не блестяще, а будут идти ещё хуже, если ты не перестанешь бесплатно хоронить всех, за кого некому заплатить, и…

– А кто ещё их похоронит, если не я? – перебил её папа.

Мама со стоном вздохнула. Так она всегда вздыхала, когда чувствовала, что спор проигран и возразить ей больше нечего.

– Хорошо, дорогой, пусть будет по-твоему. Но отвечать за это тоже будешь ты!

В отличие от мамы, я нисколько не боялась того, что о нас могут подумать люди. Нет, боялась я другого – того лица, что мелькнуло за нашим окном, чтобы растаять в ночной тьме. Кто бы это мог быть? И как раз в ту ночь, когда возле своей раскопанной могилы нашёлся Оливер. Что это, неужели простое совпадение?

В ту ночь мне не давали уснуть теснившиеся в голове вопросы. Кто это был там, за окном? Куда он исчез? И не был ли это тот самый человек, что пытался отправить Оливера в могилу?

Глава 5

Три дня прошло, прежде чем Оливер, кажется, пришёл в себя. Внешне, во всяком случае. В том, что воспоминания о ночи, когда мы нашли его слоняющимся среди могил под проливным дождём, не оставят Оливера до самой смерти, я нисколько не сомневалась. Как и меня саму, впрочем.

Возможностей поговорить с ним о том, что случилось, было у меня немного. Каждый раз, когда мы с Оливером оказывались наедине, сразу же, как по заказу, появлялась мама. Окидывала нас стальным взглядом и спешила увести или услать меня куда-нибудь подальше.

Как только Оливер окреп и поднялся на ноги, папа предложил ему стать своим помощником. Я думаю, что папу до сих пор мучила совесть за ту ошибку, которую он допустил с Оливером, когда чуть не похоронил его. Оливер, в свою очередь, был очень признателен папе, что, само собой, нисколько не удивительно, поскольку идти ему было некуда. Во всяком случае, Оливер не помнил такого места, куда он мог бы пойти от нас. И вот теперь папа уже вовсю вводил Оливера в курс дела, объяснял ему все премудрости похоронного бизнеса. Одели Оливера в старый папин рабочий комбинезон – коричневый, залатанный, слегка великоватый Оливеру, зато очень чисто отстиранный (стараниями мамы, разумеется).