Дело одинокой канарейки

Дельвиг Полина Александровна

– О, горе мне, горе! – Потом обернулась к Полетаеву и, резким броском опустив свои длани вниз, воскликнула: – Сильбо Гомера!

Подполковник вытаращил глаза и замер неподвижным истуканом по соседству с Элеонорой. С его лица мгновенно слетели всякие остатки иронии и остальных чувств. Он испуганно смотрел на Дашу, видимо не зная, как реагировать на неожиданное представление и, наконец выдал первое, что пришло в голову:

– Exegi monumentum… – Потом помолчал и неуверенно добавил: – Anno pirenius... или pirenium?*

–

Вы что тут, оба с ума съехали? – ошарашенно поинтересовалась Пилюгина.

– Да нет, – эфэсбэшник незаметно подмигнул Элеоноре. – Это я так, разговор поддержать. – И, кивнув в сторону Даши, подмигнул еще раз.

Даша, казалось, не замечала их реакции.

– Как же я сразу этого не поняла!

Она подошла к Элеоноре и обошла ее вокруг.

– Ты же гуанчи! – наконец гневно выкрикнула она прямо в лицо Пилюгиной. – Палыч, ты когда-нибудь слышал про гуанчей? Тебе предоставлена редкая возможность полюбоваться на их предводителя.

У Полетаева отпал подбородок. Еще никогда в жизни его лицо не имело столь бессмысленного выражения.

– Про кого? Про команчей? – надтреснутым голосом переспросил он.

Пилюгина побледнела как смерть.

Тем временем, отойдя от первого шока, эфэсбэшник сдвинулся с места и тоже приблизился к блондинке. Он осторожно потрогал ее волосы, внимательно осмотрел лицо и затем обернулся к Даше.

– Да, ты права – это настоящая команчи. Ей бы еще лошадь, перьев чуть-чуть и вылитый Чингачгук. У меня только один вопрос: побелела она от старости или от горя, что у нее такие подруги?

Не сомневаясь, что Элеонора поддержит его шутку, Полетаев обернулся, но все приготовленные слова застряли у него в горле, едва он увидел выражение лица блондинки. Подполковник растерялся окончательно:

– Что-то не так?

Пилюгина очнулась, издала сдавленный звук и пулей вылетела из квартиры.

Полетаев метнулся было за ней, но почти сразу же вернулся. Он взял Дашу за руки и усадил рядом с собой на диван.

– Объясни мне, что это все значит? Кто такие команчи, черт побери? Это индейцы или кто?

– Не команчи, а гуанчи, – устало ответила Даша и закрыла лицо ладонями.

– Я не знаю, кто такие гуанчи, может, ты меня просветишь на этот счет?

Не открывая глаз, Даша заговорила, негромко, нараспев, словно рассказывая удивительную сказку:

– Когда-то давным-давно на Канарских островах жило племя. Племя невиданно прекрасных людей. Таких же больших и прекрасных, как она. Называли они себя гуанчи. Все гуанчи были блондинами, почти двухметрового роста. Испанцы, завоевавшие острова, выглядели рядом с ними уродливыми черными карликами. У гуанчей никогда не было оружия, они были удивительно добрыми и дружелюбными людьми. Только потом, когда стало очевидно, что испанцы пришли со злыми намерениями, они бились до последнего...

Полетаев потряс головой и тяжело вздохнул:

– Дашенька,

если не секрет, когда это было?

– В пятнадцатом веке.

– И какую связь это имеет с веком двадцатым? Не считая того, что и в наше тяжелое время еще существуют высокие блондины, к коим, без сомнения, относится и твоя подруга?

Даша печально усмехнулась и посмотрела на подполковника снизу вверх долгим мудрым взглядом:

– Ты считаешь, что я сошла с ума? Мне самой на секунду так показалось. Пока я не поняла, в чем дело.

– И в чем же?

– Свистящие блондины.

Полетаев вздрогнул.

– Что, прости? Я не расслышал, какие блондины?

– Свистящие. В этом деле слишком много свиста. Полковник поджал губы и закивал головой:

– Это точно. Свиста больше чем достаточно. Дашенька, я сейчас еду к одному человеку, хочешь поехать со мной? По дороге мне расскажешь подробнее о своих идеях...

Даша разозлилась:

– Ты полагаешь, что я чокнутая?

– Нет, конечно, нет...

– Темнота, чему вас там в Комитете только учили, бездарей! Из-за вашей тупости такая страна погибла!

Эфэсбэшник положил ногу на ногу, облокотился на подлокотник и подпер голову рукой. Даша продолжала бушевать.

– Как ты не знаешь таких элементарных вещей и не замечаешь просто очевидного! У гуанчей, кроме роста и белокурых волос, был еще и свой язык...

– У каждого народа существует свой язык...

– Они разговаривали свистом!

В комнате повисла тишина. Полетаев снял ногу с колена и подался вперед.

– Что ты сказала?

– Они разговаривали свистом! – повторила Даша и встала. – То есть у них, конечно, был и нормальный, разговорный язык, но, кроме него, существовал еще один – свист. Ты был когда-нибудь на Канарских островах?

– Был.

– Тогда представь, как должны были общаться люди на расстояниях слишком больших, чтобы докричаться, но не желающие за каждой сплетней бегать через горы. Вот они создали такой способ коммуникации. С помощью свиста можно было разговаривать на расстоянии до четырнадцати километров. Теперь понятно?

Эфэсбэшник внимательно смотрел на Дашу. Лицо его постепенно принимало все более и более осмысленное выражение.

– Подожди, ты хочешь сказать, что этот язык сохранился до наших дней и на кассете записан именно он?

Даша хлопнула себя по коленке, словно не понимая, какие еще могут быть сомнения.

– Я не думаю, я просто уверена! – И, подняв палец, добавила: – Если гуанчи сохранились хоть в каком-нибудь виде, то Элеонора там не последний человек. Ты видел ее? Она коня на скаку остановит.

– Проклятье! – выругался полковник. – Значит, Макеев ездил не в Испанию, а на Канарские острова. А мы решили, что раз испанская виза... Выходит, на этой кассете что-то закодировано с помощью... свиста?

Даша прищурилась: