Дело особой важности

Льюис Пола

Алекс скрылся из поля зрения. Лишь куда-то вели его мокрые следы. Он возвращается сюда! Но нельзя встретить его в таком состоянии, надо хотя бы попытаться взять себя в руки. Схватив бирюзовое батистовое платье, которое до этого она разложила на кровати, Лори натянула его через голову, судорожно всунула руки в рукава так, что швы затрещали, и метнулась в ванную.

Она провела щеткой по волосам, стараясь не замечать своего лица, глядящего на нее из зеркала: предательский румянец заиграл на щеках и шее, глаза лихорадочно

блестели. Затем она бросилась назад, через спальню, рывком распахнула дверь и оказалась лицом к лицу с Алексом.

Он перекинул полотенце через шею, волосы его еще не высохли, кожа блестела — и Лори тут же охватило непреодолимое желание протянуть руку и коснуться этих усеянных капельками воды плеч или провести пальцами по мелким завиткам мокрых волос у него на груди.

— Ты собралась куда-то? — Голос его был ровным и лишенным всякого выражения, но теперь это резануло ее буквально до костей.

— Н-нет, — запинаясь, пробормотала она и попятилась обратно в комнату, опустив глаза в пол, чтобы не выдать себя.

В конце коридора раскрылась дверь лифта, и показался официант, катящий перед собой тележку с сервированным на ней завтраком. Алекс как-то странно скривился и жестом указал ему в глубь номера. Когда официант вошел, он увидел поднос с шампанским, которое принес сюда накануне ночью и торжественно откупорил, когда появились молодожены.

Теперь всеми забытая бутылка торчала из серебряного ведерка, наполненного растаявшим льдом, но когда официант вознамерился было забрать ее, Алекс нетерпеливо произнес:

— Оставьте, пожалуйста.

И тот, видимо ощутив разряды невидимых молний, засверкавших у него над головой, поспешно ретировался.

Алекс взял бутылку за горлышко.

— Праздник закончился, как я понимаю, — мрачно заметил он и двинулся в ванную, откуда через некоторое время раздался звук льющегося в раковину «Дом Периньона».

Возвратившись, Алекс прошел мимо нее к гардеробу и вынул оттуда брюки и рубашку — судя по всему, первые попавшиеся под руку. Лори отметила про себя, что за все это время он ни разу не взглянул на нее.

— Я иду в душ. Начинай без меня.

Он разговаривал с ней, словно с совершенно посторонним человеком. Слова его по-прежнему были полностью лишены каких бы то ни было эмоций: естественно, в них не ощущалось какой-либо теплоты, но не было и холодного презрения. Лори была бы почти счастлива услышать его обычные язвительные замечания — что угодно было бы сейчас для нее лучше, чем видеть этого нового, отчужденного молчаливого Алекса.

У нее задрожали колени, она рухнула в глубокое кресло и утомленно подперла голову рукой. «Господи, как я влипла, ужасно, ужасно влипла». Но безусловно, эти новые, абсолютно неожиданные чувства к Алексу ровно ничего не меняют. Она по-прежнему будет стоять на своем.

Неистовое сексуальное влечение

было лишь новой помехой, которая вполне может расстроить все ее планы. Слава богу, что до сегодняшнего утра эти чувства не давали о себе знать, иначе она не устояла бы перед ним…

Выпрямившись в кресле, Лори подвинула к себе тележку и налила две чашки кофе, рука ее при этом слегка дрожала. Появился Алекс в белой рубашке и серых джинсах, так плотно обтягивающих его ягодицы и бедра, что это выглядело почти неприличным. Он шел по ковру по направлению к ней, и Лори чувствовала, как взгляд ее буквально притягивает основная деталь мужской анатомии, и она поспешно отвела глаза.

Усевшись в кресло, Алекс взял чашку и отхлебнул кофе. И тут же, поморщившись, поставил ее обратно, пролив при этом часть содержимого в блюдце.

— Он холодный. Кто тебя просил наливать?

Лори судорожно сцепила руки на коленях, но все, что позволила себе сказать, было:

— Прости. Ты отсутствовал дольше, чем я предполагала. Я налью тебе другую чашку.

— Можешь не утруждать себя. Я лучше сам это сделаю.

Пружинисто вскочив на ноги, Алекс взял чашку, вылил содержимое в раковину и вновь наполнил ее кофе. Но тот, судя по его насупленному виду, тоже не пришелся ему по вкусу.

— Может, апельсинового сока?

— Что? — На мгновение он перестал угрюмо постукивать ложкой по блюдечку и наградил ее очередным свирепым взглядом. — Нет, благодарю.

Он взял со стола рогалик, намазал его маслом и принялся жевать.

Лори потянулась за серебряным кофейником, он — тоже, руки их встретились, и она тотчас отпрянула. Это инстинктивное движение не ускользнуло от внимания Алекса, но он ничего не сказал, лишь еще больше насупил брови, и губы его вновь сжались в тонкую линию.

Тишина давила на Лори, казалось, еще секунда — и она вскочит на ноги, опрокинет тележку с завтраком прямо на пушистый ковер и завопит. Она торопливо попыталась заговорить, но рот ее был словно полон песка.

— Что? — Алекс оторвался от изучения узора на своей тарелке.

— Я… — Лори провела кончиком языка по губам. — Я хотела спросить, что мы сегодня будем делать?

— Я все утро буду играть в теннис.

— А-а-а. — Не мешало бы ему спросить, не составит ли она ему компанию. Она, конечно, отказалась бы, но ведь он и не предлагал.

— Я… я подумала, может, ты захочешь уехать, в смысле, пораньше. — Слова словно бы падали в вязкую тишину.

— Потому что здесь меня больше ничего не держит, ты хочешь сказать. — Впервые за все утро он поднял глаза и посмотрел прямо на нее так, что она сразу же смутилась и потупила взгляд. — Само собой, никуда мы не поедем. Я сказал, что мы проведем здесь три дня, и так оно и будет. — Он взглянул на часы и отодвинул кресло. — Обед в час, тогда и увидимся.