Дело первое: Кьята
Шрифт:
«Да что тут вообще происходит?» - уже собрался вскричать Мерино, но тут переговоры закончились. Бельк повелительно указал рукой в сторону дороги, развернулся и, не оборачиваясь, пошел к особняку. Кондотьер некоторое время еще стоял на месте, потирая щеку, затем тоже пошел к своим людям. По пути он совершал круговые взмахи руками, которые можно было трактовать только как «сворачиваемся и уходим».
Когда северянин перешагнул порог дома, Мерино с изумлением и иронией, за которой это изумление пытался скрыть, спросил:
– А что это сейчас было, сердце мое[4]?
Бельк посмотрел
– Должник моего рода. Списал долг сегодня. Повезло паршивцу, что тут скажешь.
И, давая понять, что больше ни слова о произошедшем от него не добьются, хоть железом жги, присел перед гикотом.
– Привет. Соскучился, малыш?
И в этом был весь Бельк. Надежный, как скала, и такой же разговорчивый. Мерино смотрел то на своего друга, о котором знал только самое важное и практически ничего больше, то в окно, за которым наемники, повернувшись спиной к усадьбе, уходили в лес, и удивленно качал головой.
В конце концов, надо уметь с благодарностью принимать подарки Создателя и не докучать ему вопросами о причинах такой щедрости, верно?
По лестнице со второго этажа кубарем скатился Горота. Глянув выпученными глазами на мирно гладящего котенка Белька, он задал вопрос, ответ на который хотелось получить всем стоящим в холле особняка мужчинам.
– А почему эти задницы уходят, драть их?
– Белька испугались, - очень серьезно ответил Мерино.
[1] Общеимперский язык. Происходит от северного наречия, принесенного в земли долины реки Рэй около 800 лет назад.
[2] Шпага с широким и коротким клинком. Некоторые виды чэкон имеют дополнительную перемычку на лезвии, на расстоянии ладони от эфеса, так как произошли от охотничьего меча.
[3] Куртка, имеющая два и более слоев. В описываемый период - в большей степени элемент доспеха или поддоспешной одежды.
[4] Здесь используется в значении «друг мой».
Сцена седьмая
В которой новости в большом городе разносятся столь же стремительно, как и в маленькой деревне, но это и к лучшему. Еще в ней ведутся очень непростые разговоры, фигурируют синьора Карла Тотти и несколько авторитетных пыльников.
6 октября 783 года от п.п.
Праведник, медиаторэ
Сольфик Хун.
Рассвет нашел город на том же самом месте, как и остерию «Старый конь», которая к открытию уже сияла чистотой (спасибо людям барона да Гора) и ничем не сообщала посетителям, что ночью тут умирали люди и обсуждались государственные секреты. О следах крови говорили только тщательно выскобленные доски пола. Запах порохового дыма безжалостно изгнали сквозняками, и лишь лицо владельца утверждало, что ночь была какая угодно, но никак не спокойная. Впрочем, последнее можно было списать и на банальную бессонницу, которая, как общеизвестно, настигает людей любых возрастов.
И тем не менее жители окрестных домов Ольховой улицы находили самые смехотворные предлоги для ранних визитов с единственной целью: узнать,
Синьора Тотти посетила остерию около десяти часов утра - идеально рассчитанное время для подобного визита: не слишком рано, но и не слишком поздно. Одетая по случаю ветреной погоды в короткий, чуть ниже пояса, серый плащ с меховой оторочкой воротника, поверх простого, но очень ей идущего светло-коричневого платья, она вошла в главный зал остерии, и Мерино показалось, что в помещении стало немного светлее. Глупости, конечно.
Она с улыбкой кивнула Бельку, который сидел не снаружи, а внутри помещения, сделала несколько быстрых шагов и оказалась всего в трех локтях от смутившегося (глубоко внутри) хозяина заведения.
– Доброе утро, синьор Лик!
– проговорила она и, не тратя время на длительные разговоры, спросила: - Что случилось у вас нынешней ночью? Я узнала от Марии Дэкудо, она живет тут неподалеку, что в вашей остерии сегодня ночью стреляли. Я беспокоилась!
«Она беспокоилась!» - зазвенели тетивой какие-то струны внутри Мерино. Вслух же он произнес нейтрально:
– Доброе утро, Карла! Мы же договаривались с вами обходиться без «синьоров».
– Конечно, я постоянно об этом забываю!..
– Что до вашего вопроса, то у меня все в полном порядке, благодарю вас за беспокойство! Ночью в мой дом пытались проникнуть воры и, выгоняя их, я выстрелил из пистоли.
– Какой ужас!
– произнесла вдова полковника, даже не пытаясь этот самый ужас изобразить на лице. Напротив, она смотрела на Мерино изучающе, как будто догадывалась о чем-то и сейчас искала подтверждения этой догадки.
– Два или три раза стреляли? Сколько же у вас пистолей?
«Но откуда ей известно сколько раз я стрелял? Проклятые сплетницы Ольховой улицы, да будет Единый к вам милосерден, когда после смерти вы попадете в первую преисподнюю! Что вам не спится-то по ночам, что вы считаете количество выстрелов в стоящем на отшибе доме?»
– Это вам тоже синьора Дэкудо поведала?
– Конечно, кто же еще! Вы же не подумали, что я сидела ночью под вашими стенами и сама все слышала. И все-таки, Мерино...
– Карла...
– Несколько удивляясь такой настойчивости дамы, он все же решил ответить. Смешать, так сказать, правду с правдоподобным вымыслом.
– Я же не всю жизнь был владельцем остерии. Что-то осталось с прежних времен, что-то купил недавно. Я вообще люблю оружие, стрелковое особенно. Можно сказать, коллекционирую, но так, от случая к случаю. И, отвечая на ваш вопрос: у меня всего три пистоли с колесцовым замком и древняя риттерская пистоля с фитильным. И еще кавалерийский укороченный арбалет. Но почему вы об этом спрашиваете?