ДЕЛО «ПЕСТРЫХ»
Шрифт:
Сергей решительным шагом пересек улицу и вошел в магазин.
Покупателей было много. Протолкавшись к прилавку, Сергей спросил
молодого черноглазого продавца в белой шапочке:
— Скажите, пожалуйста, точильщик у вас сегодня был?
— Трофимыч? — быстро откликнулся продавец. — Он и сейчас здесь. Пройдите в подсобку.
Сергей, обрадовавшись, быстро поднял доску прилавка и зашел в подсобное помещение.
— Где Трофимыч?
— Во дворе. Вон в ту дверь пройдите, — ответила ему женщина в белом халате.
Во дворе Сергей увидел низенького усатого человека в сапогах и черном, промасленном пиджаке, который старательно, с видимым удовольствием
— Здравствуй, Трофимыч, — поздоровался Сергей.
— Будь здрав, мил человек, — не поднимая головы, ответил тот.
— Эх, и знатно точишь! — сказал Сергей, следя, как Трофимыч пробует на ноготь тесак.
— А как же! Сталь — она точку любит, вроде как бы моложе становится, особливо ежели с искоркой, с закальцем.
— Что ж ты, Трофимыч, в дом семнадцать сегодня не зашел?
— Как не зашел? Зашел, — ответил тот, засовывая тесак под ремень, и, добродушно усмехнувшись, добавил: — Я там в одной квартире чуть дверь не сломал.
— Это как же так?
— А так. Иду я по двору. Сидит у подъезда человек, увидел меня и говорит: «Пойди-ка в двадцать вторую квартиру. Там тебе много работы найдется. Только стучи сильнее, бабка там глухая». Ну, пошел, да так начал стучать, что соседка из другой квартиры выскочила. Говорит: «Нет там никого». А я говорю: «Да бабка там глухая». А она и слушать не хочет: «Какой, — говорит, — идол тебе сказал? Я там прибираюсь каждый день и точно знаю — пустая квартира». Ну я, конечно, от ворот поворот и на двор. А гражданин тот сидит, покуривает. «Что, — спрашивает, — достучался?» Я ему в ответ: «Что ж ты попусту человека на пятый этаж гоняешь? Пустая квартира там». А он встал, потянулся и говорит: «Ничего, браток, все в порядке», — и быстро, быстро к воротам пошел, будто только меня и дожидался. Такой неаккуратный человек, — покрутил головой Трофимыч, склонившись над своим станочком.
— Да, — сочувственно заметил Сергей. — И кто же это такой, интересно. Одет-то был как?
— Очень культурно одет. Шелковая такая рубашечка розовая, с коротенькими рукавчиками. Потом, значит, брюки, конечно. Светлые такие, серые. Ну и сандалетики первый сорт, опять же серые.
— Молодой из себя?
— Не сказал бы. Моих вроде лет, вот только усов нету.
— Он один был?
— Вроде сначала один. А потом уже, когда я спускался, какой-то человек с ним разговаривал ученого вида, в черной шляпе и очках. Даже ссорились. Этот герой ему кулак под нос сунул. Ну, тот, конечно, деликатно так отскочил. А уж когда я подошел, тот, в шляпе, и вовсе ходу дал со двора. Потому я тоже злой был, как черт.
— Смотри, пожалуйста. А ты, наверно, сразу же из дома-то и ушел? Рассердился?
— Да нет. Походил по двору, покричал. А потом в воротах с Федором опять же постоял, он свою жинку поджидал. Любит тоже разговоры разговаривать.
— Это кто же такой?
— Да приятель мой, раньше вместе в артели работали.
— Это который теперь водопроводчиком при домоуправлении?
— Во-во, — обрадовался Трофимыч. — Значит, знаешь его?
— Нет, — улыбнулся Сергей. — Только слыхал.
Трофимыч старательно крутил ногой станочек, во все стороны летели искры. Из двери выскочил черноглазый продавец и весело спросил:
— Ножичек мой готов? Нет еще? Ай-ай, — и неодобрительно посмотрел
— Ну, до свиданья, Трофимыч, — сказал Сергей.
— Будь здрав, мил человек, — пропел в ответ тот. — А закурить не найдется?
Сергей отдал ему половину своих сигарет и ушел.
Разыскать водопроводчика Федора большого труда не составило.
Федор рассказал, что вскоре после ухода Трофимыча к воротам подъехало такси. Из него вышел человек в розовой рубашке и соломенной шляпе и прошел через двор в парадное, где двадцать вторая квартира. Федор от нечего делать разговорился с шофером. Тот ему, между прочим, сказал, что пассажир, на его взгляд, ненадежный, еще удерет, а на счетчике уже пять рублей, так что надо, пожалуй, въехать за ним во двор. Федор ему сказал, что этот тип сейчас и точильщика надул. Шофер забеспокоился и въехал во двор. Минут через двадцать такси выехало, и пассажир тот сидел. А из спущенного окна торчал свернутый ковер.
— Номера такси не заметил?
— Да ни к чему было, — оправдывался Федор. — Такси как такси. Вот только знаешь что? — оживился он. — Крыло чуть помято. Шофер сказал, что с какой-то машиной сегодня поцеловался и теперь боится, что права отберут.
— А шофер какой из себя?
— Да такой, знаешь, худенький, чернявый, в ковбойке. А чуб мировой, казацкий прямо чуб.
— Скажи, пожалуйста, ты не видел, этот тип один в такси сидел?
— Один, это точно. Я хорошо разглядел.
— А человека в черной шляпе и в очках во дворе не видел?
— Нет, — подумав, ответил тот. — Что-то не заметил.
— Ну, спасибо, Федор. Очень ты нам, друг, помог.
— Да господи! Если бы знать, так я за этим такси бегом бы всю дорогу бежал, — взволнованно ответил тот. — Вот ведь дело-то какое.
У Сергея было такое чувство, будто он напал, наконец, на след зверя, опасного зверя, и с каждым шагом приближается к его логову. Все внутри дрожало от нетерпения, переполнилось счастьем и гордостью. Вот он, Сергей Коршунов, новичок, получив важное задание, своей смекалкой, своим трудом, без посторонней помощи выполнил это задание, и как еще выполнил! «Пока они там в квартире возятся, я уже почти раскрыл преступление», — подумал он.
Первое самостоятельное раскрытие! После этого Сашка Лобанов не будет покровительственным тоном объяснять ему прописные истины, а Воронцов пусть зеленеет от зависти. И Сандлер будет доволен, ведь Сергей теперь тоже его ученик.
Сергей взбежал на пятый этаж, где находилась квартира Шубинского, и тут только взглянул на часы. Было около одиннадцати. Поздно. Сергей вспомнил, что муровской машины у подъезда уже не было. Значит, все откладывается до завтра. Он начал медленно спускаться по лестнице.
И снова пришла мысль о Лене. Как часто, однако, он думает о ней. И почему-то ему все труднее становится убедить себя, что она чужой, далекий ему человек. И вот еще что странно. Теперь Лена представляется ему совсем не такой, как в день ссоры у себя дома, и не такой, как однажды в кафе, когда она вдруг закурила. Все эти образы почти стерлись в его памяти. Зато, прямо как на переводной картинке, из-под этих тусклых, расплывчатых воспоминаний вдруг с необычайной яркостью всплывает в памяти вечер после кино, нет, не весь вечер, а тот миг, когда они говорили о старушке соседке. Лена вдруг повернулась к нему — Сергей помнит взгляд ее больших серых глаз, и в этом взгляде смущение и радость, да, радость оттого, что он рядом с ней. Эх, если бы можно было сейчас снова увидеть ее, рассказать о своем первом и таком большом успехе! Неужели и тогда не поняла бы она, какая у него работа?