Дело принципа
Шрифт:
— Отчет из психиатрического отделения больницы Беллвью о результатах психологической экспертизы обвиняемого Энтони Апосто.
— Разрешите взглянуть, — сказал Сэмелсон. Быстро просмотрев содержимое папки, он передал ее секретарю. — Приобщите к делу как вещественное доказательство номер один со стороны обвинения.
— Благодарю вас, ваша честь, — сказал Хэнк, после чего обратился к Эддисону:
— Назовите суду ваше полное имя, сэр.
— Чарльз Эд… — Эддисон откашлялся. — Чарльз Эддисон.
— Кто вы по профессии, мистер
— Я — психолог.
— Это означает, что вы врач?
— Нет. Я имею ученую степень магистра психологии.
— Я понимаю. Где вы работаете, мистер Эддисон?
— В больнице Беллвью.
— И чем вы там занимаетесь?
— Я штатный психолог в отделении PQ-5.
— Что такое «отделение PQ-5»?
— Это отделение, работающее с подростками.
— А как долго вы состоите на службе в психиатрическом отделении Беллвью?
— Двенадцать лет.
— И за это время вам приходилось часто проводить психологическую экспертизу?
— Да. Довольно часто.
— Можете сказать точнее? Сколько раз?
— Точно сказать не могу. По долгу службы я провожу тестирование каждый день.
— Значит, можно сказать, что проведенные вами за все это время тесты исчисляются сотнями?
— Гораздо больше.
— Значит, тысячами?
— Да, можно так сказать.
— Это правда, что вы провели несколько психологических тестов с Энтони Апосто, когда он был направлен в Беллвью для освидетельствования?
— Да, это правда.
— Когда это было, мистер Эддисон?
— Я тестировал его двадцать восьмого июля.
— И вы подготовили отчет, который был затем подписан вашим непосредственным начальником, доктором Дережо, верно?
— Да, верно.
— Взгляните, пожалуйста, вот на это. — С этими словами Хэнк передал Эддисону вещественное доказательство номер один. — Этот документ был подготовлен вами?
Эддисон быстро пролистал отчет:
— Да, это мой отчет.
— Итак, текст данного документа содержит много психологических терминов, и смысл многих из них мне не совсем понятен. Не могли бы вы поподробнее разъяснить нам значение некоторых из них?
— Постараюсь.
— В своем отчете вы пишете о том, что ответы Апосто указывают на его неспособность к адекватному восприятию и объективной оценке реальности. Что это означает применительно к подростку, подозреваемому в убийстве своего сверстника?
— Это означает, что убийство для этого мальчика не имеет связи с реальностью. Например, кто-нибудь мог сказать ему: «Если ударить этого парня ножом, то будет очень весело». В таком случае Апосто мог зациклиться на том, что это будет весело. Или же он мог превратно понять чье-либо замечание, и его понимание не имело бы ничего общего с высказывавшейся идеей. Короче говоря, не исключено, что мотивация его поступка не имела ничего общего с реальными обстоятельствами конкретной ситуации. А это и означает неспособность к адекватному восприятию и объективной оценке реальности. Причины,
— Понятно. Скажите, мистер Эддисон, а, на ваш взгляд, Энтони Апосто способен заранее планировать свои действия?
— Нет. На мой взгляд, нет. Мы должны понимать, что человек, способный планировать что-то заранее, должен адекватно воспринимать действительность. Я имею в виду умение составлять реальный план своих действий.
— Долгосрочный план? План достижения карьеры? План накопления сбережений? Вы это имеете в виду?
— Да.
— Или, может, нечто более краткосрочное? Например, план на завтрашний день?
— Нет, это не совсем то. На мой взгляд, слово «план» в данном случае употреблено не в совсем верном контексте.
— Вы сейчас слышали показания Апосто?
— Да.
— Когда я спросил его, чем бы он занялся завтра, будь он свободен, он так и не смог ответить ничего вразумительного.
— Ну, возможно, он был взволнован тем, что его допрашивал окружной прокурор.
— А вы сейчас волнуетесь?
— Не очень.
— Так почему вы считаете, что Энтони Апосто был взволнован?
— Энтони Апосто — неуравновешенная личность с коэффициентом интеллектуального развития шестьдесят семь. Мой коэффициент составляет сто пятьдесят два, и, насколько я могу судить, неуравновешенной личностью я не являюсь.
— Но даже несмотря на крайнее волнение, — сказал Хэнк, — разве он не в состоянии решить, чем ему хочется заняться завтра?
— На мой взгляд, Энтони Апосто вполне способен спланировать свой завтрашний день. Конечно, из-за низкого уровня его интеллектуального развития этот план будет, скорее всего, неудачен, однако составить кратковременный план ему вполне по силам.
— Ясно, — сказал Хэнк, и вид у него при этом был явно обеспокоенный. — А как по-вашему, он смог бы спланировать убийство Рафаэля Морреса?
— Протестую! — воскликнул адвокат.
— Ваша честь, был убит подросток, — проговорил Хэнк, — и я пытаюсь выяснить мнение практикующего психолога о том, мог или нет один из обвиняемых спланировать его убийство заранее. В связи с тем, что одним из обстоятельств убийства первой степени является преднамеренность действий, а также в связи с тем, что обвинение настаивает на версии об убийстве именно первой степени…
— Протест отклоняется, — объявил Сэмелсон. — Продолжайте.
— Будьте добры, мистер Эддисон, ответьте на вопрос.
— Я не уверен в том, что он может заранее составить план убийства, — сказал Эддисон.
— Но, на ваш взгляд, он в состоянии или нет ударить ножом другого подростка, повинуясь некоему порыву…
— Протестую!
— Принимается. Мистер Белл, конкретизируйте вопрос.
— Он мог бы убить в порыве бешенства?
— Да, полагаю.
— Пребывая в сильном душевном волнении?