Дело прокурора
Шрифт:
– Так может, его вовсе не было? – Левашов посмотрел с подозрением: – А как ты узнал про кинжал?
Алексей отвел взгляд и уклончиво ответил:
– Провел некоторые следственные действия.
Левашов схватился за голову:
– Зачем я согласился взяться за это дело? Лучше бы в областную прокуратуру отдали, случилось ведь это в доме убитого, за городом. Так нет. Настояли! Важный человек! Уважаемый! Я имею в виду отца этого мальчика.
Адамова передернуло, но он сдержался. Все ясно! Просто хотели, чтобы Загородняя получила по полной, потому и
– Алексей, – Левашов поднял голову и посмотрел на прокурора, в глазах плескалась надежда, – а ты уверен, что репетиторша не виновна? А если в итоге окажется, что это все-таки она убила?
– Нет. Я уверен на все сто. Ее подставили. Вероятно, настоящий убийца знал, что в это время приходит репетитор, возможно, он также был в курсе давнего конфликта между учеником и учителем. Хотя допускаю, что это было лишь стечение обстоятельств.
– Ладно, – обреченно вздохнул тот. – Жду от тебя документы для опротестования приговора и проведения дополнительного расследования.
– Вот, уже все готово, Роман Федорович, – Адамов один за другим достал два листка и положил перед начальником. – Ходатайство на возврат уголовного дела на доследование и заявление об отмене судебного постановления по вновь открывшимся обстоятельствам. Нужна только ваша подпись.
Левашов всмотрелся в один листок, то приближая его к глазам, то относя подальше, потом взял другой, пошевелил губами, затем пощипал себя за усы.
– Ох, Алексей Сергеевич, без ножа ты меня режешь, – нехотя подписывая документы, проворчал Левашов. – Вот почему ты такой?
– Ну, вообще-то, я впервые прошу возобновить расследование для того, чтобы оправдать обвиняемого.
– Господи, а что же я там скажу? – Левашов с тоской глянул на потолок.
– Скажите, что настоящий убийца разгуливает на свободе и представляет серьезную опасность для других подростков.
– Ну, ты еще поучи меня! – рассердился тот. – Иди, работай! И обо всем докладывать лично!
– Конечно, – не по уставу ответил Адамов и, вложив документы в папку, вышел.
***
Анна очнулась от ощущения, что ее куда-то волокут. Приоткрыв глаза, она все поняла. Сокамерница подтащила ее к кровати и, оставив лежать на полу, разорвала простынь и принялась привязывать перекинутую через прутья спинки скрученную в жгут ленту. Все сразу стало на свои места. Эта женщина пришла в камеру специально, чтобы разыграть ее самоубийство. Но зачем?!
Пока та возилась возле спинки кровати, Анна не растерялась и, мгновенно вскочив на ноги, бросилась к выходу.
– Помогите! Помогите, убивают! – хрипло, почти неслышно закричала она и изо всех сил замолотила кулаками в дверь.
Анна обернулась, ожидая нападения, но, к ее удивлению, тетка уселась на свою койку и изобразила удивление.
Наконец залязгали замки, в камеру вошел надзиратель и, похлопывая дубинкой по ладони, набычился:
– Что случилось? Что ты орешь?
– Она-она-она хотела меня задушить. Вот-вот-вот, видите скрученная простыня! –
– Ты что несешь? – вскинулась та. – Совсем с ума сошла? Я спала! Гражданин начальник, я проснулась, а она к кровати себя привязывает, я ей помочь хотела, а она разоралась, как ненормальная!
– Ты врешь! – просипела Анна.
– А ты чокнутая! Рыдала тут полночи, спать не давала! Гражданин начальник, говорю же, крыша у нее поехала.
– Так, заткнулись обе! Загородняя, за мной! – скомандовал надзиратель и распахнул дверь. – Руки за спину, лицом к стене.
Анна на дрожащих ногах вышла из камеры, но тут голова закружилась, и она, съехав по стене, рухнула на пол.
***
Еле дотерпев до утра, Адамов помчался в СИЗО.
– Добрый день. Прокурор Центрального района Адамов, – показал удостоверение Алексей. – Я вчера звонил Семенову по поводу допроса Загородней Анны Васильевны.
Охранник на КПП сверился с записью в журнале:
– Да, проходите. Только это… Загородняя ваша в больничке.
– Почему? – тут же насторожился Алексей.
– Руки на себя наложить хотела, сокамерница из петли вытащила.
– Так. И что с ней? Она может говорить?
Охранник кивнул:
– Нормально все с ней. Идите туда, там административное здание, там же медчасть. Тропинкин! – окликнул он напарника, дежурившего у шлагбаума. – Проводи прокурора.
***
– Анна Васильевна, вы можете разговаривать? – Адамов старался говорить вежливо, хотя в данный момент ему хотелось наорать на нее. Ну что за безвольное существо?! Чуть что не так, сразу в петлю!
Анна глянула на прокурора и отвернулась. Она сразу его узнала, едва он перешагнул порог палаты. Говорить совсем не хотелось, горло болело и саднило. И вообще, о чем с ним говорить? Зачем пришел? Он же не человек, а терминатор! Она сидела на кровати и отвернувшись бездумно смотрела в окно сквозь решетку.
Адамов присел на стоящий у стены стул, хотел пододвинуть его, но не смог – стул был привинчен к полу.
– Анна Васильевна, я хочу разобраться в вашем деле. Давайте поговорим. – Прокурор потихоньку начал закипать, то ли из-за стула, то ли из-за неприступного вида репетиторши. Еще не хватало ее уговаривать! Как будто ему это надо! Ой, кривит душой! Надо. Оттого и злится. Но как ее разговорить?
Она шевельнулась, повернулась в пол оборота и шепотом спросила:
– Что, не получилось убить? Самолично пришли добить?
У него вытянулось лицо.
– Что значит «добить»? Вы и правда не в себе?! – гаркнул он не сдержавшись.
Анна хмыкнула и снова отвернулась.
Услышав громкий голос, в дверь тут же заглянула медсестра, но прокурор сделал грозное лицо и махнул ей рукой, чтоб исчезла. Та кивнула и исчезла.
Алексей встал и заходил по палате туда-сюда.
– Послушайте, у меня есть основания полагать, что вас подставили. И мне нужно задать вам несколько вопросов.
Анна даже не шелохнулась.