Дело Рихарда Зорге
Шрифт:
Мияги, со своей стороны, снабжал Зорге информацией о военных причинах поражения японцев у Номонхана, о типах оружия и другого снаряжения, используемого в боях, о настроении умов и боевом духе в армии.
Вукелича, ныне работавшего корреспондентом Французского агентства новостей Гавас, пригласили вместе с другими журналистами посетить места сражений, и он сумел передать Зорге весьма специфическую информацию о японской артиллерии и военном снаряжении. Но, похоже, что Зорге предупредил его быть осторожнее и не делать ничего, что могло бы привлечь к себе внимание, поскольку в качестве официального спонсора поездки выступала японская армия [86] .
86
Этот вывод напрашивается из вопроса, заданного Зорге во время предварительного
В разговоре с Оттом Зорге сделал самый подробный анализ разгрома у Номонхана:
«Я указал, что утверждения Лушкова и других о предполагаемой слабости Красной Армии теперь прямо уже можно назвать ложью. Если японская армия хотела изгнать Красную Армию с ее нынешних позиций, то потребовалось бы 400–500 танков, а это превышало возможности военной промышленности Японии. Германии следует более глубоко изучить Номонханский инцидент и отказаться от старой идеи, что Красная Армия якобы не в состоянии оказать серьезного сопротивления».
После чего Зорге заметил: «Однако я полагаю, Германия скорее согласилась с идеями Лушкова, нежели с моими».
Глава 12. ТЕХНИКА ДЕЛА
Шесть опасных лет прошли без происшествий.
Рихард Зорге был в высшей степени опытным сотрудником советской разведки, имевшим за плечами долгие годы нелегальной работы в Германии, Москве, Скандинавии и недолго в Англии. Безупречная «крыша» была прекрасной предпосылкой для успешного выполнения его миссии. Еще до приезда в Японию Зорге с типичной немецкой тщательностью и педантичностью, хотя и с некоторым риском для себя лично, устроил себе журналистскую «крышу» во время тайного визита в Берлин в июне 1933 года. Во время своего пребывания в Японии именно как корреспондент газеты «Франкфуртер Цайтунг» он завоевал себе репутацию газетчика — специалиста по дальневосточным делам, и именно это его легальное занятие как нельзя более способствовало установлению дружеских отношений с сотрудниками германского посольства в Токио, что и обеспечивало Зорге настоящую «крышу».
Когда немцы, проводя в ноябре 1941 года официальное расследование, копались в прошлом Зорге, германский МИД пытался найти факты, которые помогли бы прояснить, как именно удалось Зорге стать сотрудником «Франкфуртер Цайтунг». Редактор газеты был тверд в своих заявлениях и в категорической форме отверг любые предположения, что Зорге имел какие-либо дела с газетой до своего отъезда в Японию.
«До марта 1936 года мы совершенно ничего не знали о жизни г-на Зорге в Токио. В марте мы получили от него письмо, датированное 4 февраля 1936 года и адресованное главному редактору д-ру Кирхнеру в Берлин. В этом письме г-н Зорге сообщал, что некоторые люди в германском посольстве в Токио обращали его внимание на тот факт, что у нашей газеты нет своего корреспондента в Японии, и потому он взял на себя смелость спросить, не будем ли мы заинтересованы в том, чтобы время от времени получать от него материалы по вопросам политики, экономики и общих тем, касающихся Японии и Маньчжурии. В случае если нам необходимы личные рекомендации, он перечислил следующих людей, готовых предоставить их нам: посол Дирксен и полковник Отт — военный атташе германского посольства в Токио. К письму была приложена статья.
4 марта г-н Зорге, до сих пор не получивший ответа, отправил нам другую статью с кратким пояснительным письмом к ней. В своем ответе, датированном 4 апреля 1936 года, газета утверждала, что была бы рада, если бы г-н Зорге продолжил работу на нее, но просила высылать как можно больше статей описательного характера о Японии, если это возможно. Никаких других договоренностей больше не было. Время от времени г-н Зорге присылал свои статьи на разные темы, включая и некоторые весьма специфические, что высоко ценилось нашей редакцией. В письме, датированном 7 октября 1936 года, г-н Зорге сообщил, что подпись, которую мы выбрали для его статей — «от нашего корреспондента», его не устраивает и что он просит нас или отказаться от подписи вообще, или же выбрать какую-то другую, более обычную ссылку. Тогда газета ответила, что согласна была бы считать его своим корреспондентом, но сможет сделать это только в том случае, если будет уверена, что он состоит в Германской Ассоциации прессы. Позднее, 4 марта 1937 года, газета узнала от г-на Зорге, что он обратился с просьбой о приеме его в члены Ассоциации прессы, но что это дело долгое и требует времени. Здесь не было никаких трудностей объективного характера, и потому до окончания всех формальностей
Что касается каких-либо отношений контрактного характера между газетой и г-ном Зорге, можно сказать, что их не существовало. Более того, газета не запросила ни одной рекомендации из списка, перечисленного г-ном Зорге в феврале 1936 года, будучи уверенной, что г-н Зорге не стал бы перечислять этих людей, не будучи уверенным, что сможет получить их рекомендации. В ходе переписки с ним также выяснилось, что он часто посылает статьи в Германию через посольство. Более важным, однако, было впечатление, полученное и от переписки с г-ном Зорге, и от его журналистских работ, а именно, что он весьма серьезная и вдумчивая личность, одаренная как пониманием тонкостей газетной работы, так и политической проницательностью. Вдобавок из бесед с людьми, вернувшимися из Японии, стало ясно, что Зорге действительно пользуется глубоким уважением в посольстве и считается одним из самых информированных людей в Токио.
Однако никакого соглашения, которое повлекло бы более близкие отношения с г-ном Зорге, не заключалось. В нескольких письмах ему дали понять, что его работы высоко ценятся в редакции. Он не получал какой-либо фиксированной оплаты, а лишь гонорар за каждую статью и телеграмму в отдельности. Телеграфных репортажей после начала войны стало больше. В июне 1941 года мы узнали, что г-н Зорге понес некоторые траты, когда ездил по делам газеты, и потому впоследствии он получал некоторую сумму на расходы, что давало ему возможность передвигаться более свободно в интересах газеты, ожидая окончательного решения вопроса сотрудничества с газетой.
Подводя итоги — можно с уверенностью утверждать, что до самого последнего времени г-н Зорге не являлся сотрудником «Франкфуртер Цайтунг» ни в юридическом, ни в официальном смысле. Тесные связи, сложившиеся за прошедшие годы, можно было приписать исключительно качеству его материалов. За все те годы, что прошли с его самых первых писем, газета никогда не наводила справки о нем, но г-н Зорге перечислил все рекомендации лишь в этих своих письмах. Любая устная информация, полученная нами позднее, лишь подтверждала наше впечатление о нем, как о человеке, пользующемся уважением и полным доверием в германском посольстве в Токио.
Все эти данные взяты нами из наших архивов, и они исчерпывающие, поскольку ничего больше в архивах нет».
После своего прибытия в Японию Зорге укрепил свою респектабельность в глазах публики, обратившись осенью 1933 года с просьбой о приеме в нацистскую партию, куда он был принят в октябре следующего года. И таким небрежным и поверхностным было отношение бюрократов в офисе зарубежных отделений партии в Берлине, что в партбилете Зорге, сохранившемся до настоящего времени, не было ничего, кроме его имени и адреса: «Токио, Китай» (позднее слово «Китай» зачеркнуто карандашом и вставлено «Япония»). Таков был официальный документ Зорге.
И завершил он создание своего имиджа благонадежного нацистского журналиста вступлением в 1940 году в Ассоциацию германской прессы, патронируемую нацистской партией.
Из всех остальных основных членов группы Зорге лишь у Клаузена возникли трудности с поисками подходящий «крыши». Одзаки с самого начала сотрудничал с «Асахи», самой уважаемой газетой Японии. Мияги, один из сотен соотечественников, вернувшихся в Японию после пребывания в Соединенных Штатах, продолжал заниматься своим ремеслом художника. Вукелич, как И сам Зорге, договорился, что будет работать на западные газеты, а позднее устроился на работу во французское агентство новостей Гавас в Токио. Радист «Бернгард» занимался импортно-экспортным бизнесом в Йокохаме во время своего краткого и столь непродуктивного пребывания в Японии. Клаузен медлил с поисками подходящего занятия. Зорге «пытался найти легальную крышу для него», и Клаузен, наконец, организовал акционерное общество по производству и продаже приспособлений для изготовления «синек». Компания превратилась в акционерное общество с филиалом в Мукдене и выполняла работы по заказам большинства японских фирм и даже вооруженных сил. Однако бизнес этот имел недостаток с точки зрения шпионажа, поскольку вел к достижению финансового успеха. Именно это наряду с упорным сопротивлением жены Анны подпольной работе Клаузена в конечном счете крепко мешало Клаузену, лишая его энергии и снижая его эффективность в качестве члена шпионской группы.