Дело Рихарда Зорге
Шрифт:
«Согласно тому, что Инвест (Одзаки) узнал от (ЮМ) железной дороги, примерно 400 000 солдат прибыли в Маньчжурию в течение последних двух месяцев, и численность Квантунской армии достигла 700 000 человек, включая войска, уже дислоцированные там. Несколько соединений вернулись в Японию из-за принятого решения не вступать в войну с Советским Союзом в этом году, один из примеров этого — прибытие в Токио одного полка из дивизионного округа Утсуномийя. Другие недавно прибывшие соединения были отведены с линии фронта и размещены в разного типа недавно возведенных казармах в Дайрене и Мукдене. Главные силы по-прежнему сконцентрированы на восточной границе близ Ворошиловска и Владивостока.
Месяц назад железной дороге было приказано построить секретную ветку,
В течение первой недели мобилизации, готовясь к нападению на Красную Армию, Квантунская армия приказала железной дороге обеспечить выделение 3000 железнодорожных рабочих с целью захвата и обслуживания сибирской сети железных дорог. Позднее это число уменьшилось до 1500 и в настоящее время армия просит всего лишь 50 железнодорожных рабочих, чтобы обслуживать ее транспортную систему. Железная дорога (ЮМДЖ) трактует это изменение как определенное доказательство того, что нападение на Советский Союз было отложено на время».
С весны 1941 года группа Зорге действовала в условиях непрекращающейся и усиливающейся борьбы между тенденциями войны и мира на Дальнем Востоке. После нескольких лет разочарований и политических приготовлений они сумели, когда наступил кризис, безупречно выполнить задачи, как первоначально поставленные перед ними Москвой, так и возникшие по ходу событий в Токио.
Завершив изучение японской мобилизации лета и осени 1941 года, которая окончательно дала понять, что Советскому Союзу не грозит немедленная опасность японского вторжения в Сибирь, по крайней мере, до 1942 года, группа Зорге без передышки переключила силы на выяснение японских намерений в отношении Соединенных Штатов и вопроса о мире или войне на юге — в Азии и на Тихом океане. Это должно было стать их последним и, вероятно, самым значительным достижением.
Формирование третьего кабинета Коноэ в середине 1941 года отметило новую стадию в долготянущихся переговорах о соглашении по Дальнему Востоку между Японией и Соединенными Штатами. Хотя отставка настроенного в пользу «оси» министра иностранных дел Мацуоки и явилась существенной помехой для возобновления переговоров, экономическая блокада Японии со стороны Соединенных Штатов, Британского сообщества и Нидерландов 26 июля 1941 года в ответ на японское вторжение во Французский Индокитай, в момент, когда переговоры с США еще продолжались, спровоцировала крупный политический кризис в Токио.
Одзаки проанализировал ситуацию в ретроспективе как следующую: «Япония ударилась в панику, поскольку не ожидала бойкота. Создавшаяся ситуация была для страны вопросом жизни и смерти. По моему мнению, существовало лишь два пути. Первый — полностью уступить требованиям Америки и Англии и поискать пути выхода из трудностей путем экономических переговоров. Второй путь — война с Америкой и Англией за обладание природными ресурсами юга, особенно нефтью. Я считал такую войну неизбежной, поскольку переговоры с Америкой должны были провалиться по следующим причинам:
1. Несмотря на общие интересы, существовало огромное несоответствие в требованиях Японии, с одной стороны, Америки и Англии — с другой. И не было никакой надежды, что они сумеют как-то согласовать эти разногласия.
2. Правящие слои политических и финансовых кругов горели желанием избежать войны, однако в результате массированной пропаганды, которая велась с начала китайского инцидента, японский народ был убежден, что Япония сумеет успешно выдержать эту «святую войну», и в массе своей выступал против компромисса с Америкой и Англией. Проосевые группы, таким образом, имели поддержку народа в целом.
3. Экономическая ситуация в Японии в целом была исключительно тяжелой, однако вооруженные силы, и особенно флот, никогда еще не были так
«Я делал свои выводы, касающиеся экономической блокады, из бесед, подслушанных мною в ЮМЖД. Я делал свои выводы, касающиеся отношения японского народа, из моего турне о лекциями, которое я совершил по всей стране».
В конце августа Одзаки оказал Зорге, что «кабинет Коноэ решил заново начать переговоры с Америкой из-за исключительно трудной экономической ситуации. Японское правительство уведомило Соединенные Штаты о том, что принц может лично возглавить эти переговоры».
Одзаки предсказывал, что переговоры с японской стороны будут основаны на следующих условиях: восстановление экономических отношений, особенно возобновление экспорта нефти и железной руды в Японию; помощь Соединенных Штатов в разрешении проблемы затянувшегося китайского инцидента; американская помощь в получении Японией сырья из Юго-Восточной Азии. С американской стороны от Японии требовалось отказаться от осевого альянса, уйти из Китая и отложить планирующееся наступление на юг.
Несмотря на оптимизм, превалирующий в кругу принца Коноэ в эти последние дни августа, Одзаки, со своей стороны, не ждал какого-либо удовлетворительного исхода этих переговоров, ибо слишком велика была пропасть между требованиями двух стран. «Я исходил из следующего: я знал, что у Коноэ состоялась тайная встреча с его личными советниками на частной вилле, где они обменялись мнениями. Встреча Рузвельта и Черчилля, состоявшаяся примерно в это же время, дала мне намек на желание Коноэ лично возглавить переговоры. Время от времени я небрежно спрашивал Сайондзи об этом. Например, я говорил: «Экономическая блокада душит Японию. Нет смысла вести переговоры с человеком, держащим вас за горло. Первое, что здесь следует сделать — освободиться. А уже потом начинать переговоры». На что Сайондзи отвечал: «Экономическая блокада — их козырная карта. И для них вполне естественно говорить, что они должны подождать, пока не будет достигнуто взаимопонимание, прежде чем они снимут блокаду». Тогда я опять говорил: «Но ведь на самом деле Америка хочет, чтобы Япония отделилась от оси, не так ли?» На что Сайондзи отвечал: «Конечно, но это — уже другой вопрос». В другой раз я заметил: «А что произойдет, если Чан Кайши откажется принять японские условия? Ведь существует вероятность того, иго Китай может отказаться принять японские требования, даже несмотря на посредничество Америки». Сайондзи ответил: «Не будет смысла, если Америка не сможет заставить Китай прислушаться к своим доводам». Вот так я и собирал по крупицам необходимую мне информацию».
18 ноября 1942 года принца Коноэ допрашивал в качестве свидетеля японский предварительный суд по поводу упоминания Одзаки об этой встрече и, в частности, об отношениях Сайондзи с Одзаки. Коноэ признал, что Одзаки хорошо знал двух его личных секретарей и время от времени бывал на его личной вилле, а также то, что перед Сайондзи была поставлена задача сбора предварительных планов разных министров по поводу ведения переговоров с США. «Все документы по японоамериканским переговорам, которые у меня были, я передал Сайондзи».
31 августа Коноэ пригласил Сайондзи к себе на виллу. Впоследствии в ходе допросов, проводившихся японскими прокурорами, Сайондзи описал эту встречу и просьбу премьер-министра представить краткое письменное изложение взглядов, выраженных в ходе беседы в тот день. Впоследствии черновик был изъят у Сайондзи, но он оставил у себя свой собственный экземпляр.
Во второй половине сентября Одзаки вернулся из поездки в Маньчжурию и позвонил Сайондзи. Вечером 20 сентября они вдвоем обедали в ресторане и беседовали о японо-американских переговорах. По словам Сайондзи, «Одзаки смотрел на их перспективу пессимистично. Я сказал, что, благодаря европейской войне, Соединенные Штаты будут пытаться избежать войны на два фронта. Я указал, что Америка во имя принципов, которые она исповедует, попытается остановить Японию, но что американцы морально не готовы воевать с Японией. И потому я был убежден, что переговоры будут успешными».