Дело Рихарда Зорге
Шрифт:
Вскоре после ареста Зорге Ханако-сан была допрошена в Токко, однако до прокурора дело не дошло. Зорге удалось убедить Йосикаву, что девушка ничего не знала о его секретной работе. «Она в конце концов выйдет замуж за школьного учителя, — сказал Зорге. — Прошу вас, не вмешивайте ее в это дело».
Однако в августе 1943 года ее вновь арестовали — на этот раз Кемпетай. Ее допрашивали, не церемонясь, с оскорбительной строгостью, называя шпионкой и врагом собственной страны. Через пять дней Ханако отпустили и больше уже ей не досаждали.
После войны Ханако-сан решила отыскать останки Зорге, поскольку прочла следующую заметку в журнале: «Тело Зорге было похоронено на кладбище Зосигайя тюремными властями Сугамо, поскольку не оказалось никого, кто мог бы взять на себя эту
Ханако встретилась с Асанумой Сумийо, адвокатом, защищавшим Зорге, и заручилась поддержкой молодого двоюродного брата Одзаки. В течение двух лет она надоедала тюремных властям, и тем, кто отвечал за захоронения на мрачном кладбище в Зосигайя, и, наконец, добилась успеха.
Гроб нашли в той части кладбища, где хоронили бездомных бродяг. Разложение зашло слишком далеко, и сохранился лишь скелет.
Ханако-сан была довольна, что поиск ее наконец-то закончен. Крупный череп и кости явно принадлежали иностранцу, имелись также следы повреждений на костях одной ноги — результат старого ранения Зорге. Ханако также опознала зубы по золотым пломбам на них.
Она так описывает свои чувства в тот день, в ноябре 1949 года, пять лет спустя после казни Зорге.
«Я взяла в руки две очень длинные и крепкие кости и внимательно осмотрела их. На одной из них была вертикальная трещина в центре и неровный шов. Та часть, где находился шов, была больше и крепче, чем остальная. Кость эта была на сантиметр короче другой.
— Он был ранен? — тихо спросил молодой человек, стоявший рядом со мной.
— Да, я слышала, что был. Я думаю, что эта рана осталась еще с Первой мировой войны».
Комментируя эту сцену, двоюродный брат Одзаки, а почти наверняка молодым человеком, стоявшим рядом с Ханако на кладбище, был он, писал: «Зорге, который вырос во время войны и умер во время войны, носил на своих костях, даже в месте своего последнего успокоения отметину с полей сражений». У Ханако-сан было золотое кольцо, сделанное из золотых пломб с его зубов, с которым она с тех пор никогда не расставалась.
Гроб перенесли на тихое кладбище Тама, что расположено сразу за городом, где и захоронили рядом с останками Одзаки Хоцуми и Мияги Йотоку [147] .
Эпилог. ЛЕГЕНДА И ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ
Вечно чужой, незнакомый, бегущий от самого себя…
Из стихотворения Рихарда Зорге. Кельн, 1968
Спустя некоторое время после ареста Зорге потребовал у следователя, чтобы полиция обратилась в советское посольство, в надежде, что по дипломатическим каналам начнутся переговоры о его обмене. Все эти первые дни его заключения он пребывал в состоянии какой-то восторженной экзальтации и не мог спать по ночам среди кошмарного абсурда, каким представлялась ему его камера. Этот внезапный и неожиданный арест казался ему иронией судьбы высшей пробы на фоне полного завершения его японской миссии, когда всего за несколько дней до ареста он отправил в Центр сообщение, что Япония ударит на юг и что не будет никакой войны с Советским Союзом. Он изменил ход истории. Москва могла теперь спокойно месяцами вести переговоры с Токио. А учитывая его уникальное знание японской политической сцены и после столь выдающегося достижения в его разведдеятельности, начальство в Москве, конечно же, предпримет все шаги, чтобы добиться его немедленного освобождения или обмена. Зорге также знал, что его старый друг по российским дням Соломон Лозовский был вице-комиссаром по иностранным делам в Советском правительстве. Он высоко ценил Зорге, и вполне могло случиться такое, что Зорге смог бы сыграть ключевую роль в будущих советско-японских переговорах.
147
В начале лета 1965 году Ханако-сан пригласили в Советский Союз. Согласно сообщениям японской прессы, русские газеты писали о ней, как о «ближайшем друге Зорге, делившим со смелым агентом все горести и радости». На черноморском курорте Сочи она
Однако скоро состояние эйфории миновало — японцы сказали Зорге, что ни на какой контакт с советским посольством они не пойдут, хотя в течение всех долгих месяцев заключения в тюрьме Сугамо Зорге снова и снова возвращался в этому призрачному миражу с обменом, объясняя следователям, что придет время, когда Японии тоже могут понадобиться его услуги в качестве посредника в переговорах с русскими, когда «неминуемое поражение Японии» будет не за горами.
Зорге упорно и надменно отрицал, что он обычный шпион. Как заявил он в своем последнем слове на суде, «обычный шпионаж означает поиск слабых мест в национальной структуре. Моя же цель состояла в том, чтобы сохранить мир между Японией и Советским Союзом, а потому я не считаю, что моя деятельность противоречила национальным интересам Японии».
Он по-прежнему верил советским властям. Иногда он возвращался к делу Ноуленса, которого знал как главу ко-минтерновского аппарата в Шанхае и которого благополучно обменяли в июне 1932 года, через год после ареста и развернувшейся по всему миру кампании протеста, организованной Москвой. Похоже, этот прецедент во многом напоминал ему его собственное дело, и потому Зорге упорно продолжал цепляться за него.
Арест Зорге вызвал осложнения во взаимоотношениях японских властей не только с нацистской партией, но и с Советским Союзом. Именно по этой причине почти на всех стадиях расследования с Зорге обращались исключительно как с агентом Коминтерна, не упоминая ни о его членстве в нацистской партии или положении, занимаемом им в германском посольстве, ни о каких-либо его связях с советской военной разведкой.
В ходе запутанных советско-японских переговоров, направленных на сохранение советского нейтралитета в Тихом океане и совпавших по времени с разоблачением Зорге и его сообщников, вполне вероятно, что на какой-то стадии японцы готовы были обменять Зорге на агентов Квантунской армии, пойманных в Сибири. О том, что такое намерение существовало, говорят не раз высказываемые намеки, особенно в кругах германского посольства в Токио и даже самим послом Стамером. И если подобные переговоры действительно имели место, они должны были вестись японским посольством в Москве. До сих пор, однако, отсутствуют какие-либо твердые свидетельства на этот счет.
И тем не менее к концу войны в Токио окончательно сложилась питаемая лихорадочными слухами и сплетнями устойчивая легенда о том, что обмен Зорге был произведен. Согласно этой версии, некий штаб-офицер Квантун-ской армии решил, что казнь Зорге, чья важность как агента Коминтерна всячески преувеличивалась им самим в надежде на окончательное освобождение, могла бы подвергнуть опасности советско-японские отношения, а потому 7 ноября 1944 года было объявлено, что генерал Доиха-ра забрал Зорге в Макао, где его и обменяли, согласно секретному соглашению с советскими представителями, на группу японских агентов из Квантунской армии [148] .
148
Легенда эта изложена, в частности, в книге Ганса Отто Мейснера «Человек с тремя лицами».
Позднее несколько европейцев утверждали, что они видели живого Зорге в разных португальских колониях.
Однако обнаружение и идентификация тела Зорге, произведенные Ханако-сан, позволяют отбросить эту абсурдную выдумку.
Сам факт казни и выбранного для нее времени также дают основания для дальнейших предположений о том, что это было сделано в отместку за срыв японско-советских переговоров в Москве. Более вероятно, однако, что Зорге и Одзаки были отправлены на смерть совсем по другим причинам. Необходимо было пресечь слухи, ходившие по Токио, о неминуемых грядущих шагах к миру, когда именно Зорге мог бы выступить в качестве посредника между Москвой и Токио, а также лишить какой-либо поддержки приписываемые Одзаки планы социальных реформ в Японии. Дата казни, таким образом, была выбрано отнюдь не случайно, но имела мрачное и символическое значение — это был день годовщины русской революции 1917 года.