Дело рыжего киллера
Шрифт:
— Ага, вот она, мелочь, подобная тем, которые и не каждый юрист заметит, не то что начинающий бизнесмен: «Споры между сторонами рассматриваются первоначально путем переговоров. В случае, если к соглашению прийти не удастся, спор передается на рассмотрение третейского суда, избранного Сторонами».
Сколько раз юристам приходится запоздало объяснять растерявшимся клиентам, что при такой мелочи спор разрешить вообще не удастся — любой суд, получив иск, не станет его рассматривать, услышав возражения ответчика: мол, мы еще не исчерпали все возможности для переговоров
Попросив несколько минут для перекура, Нертов попытался объяснить опасность Андрею Артуровичу, но тот только снова отмахнулся:
— Не бери в голову, со спорами мы разберемся сами. Хотя, может, ты прав: надо дописать крайний срок для переговоров.
На вопрос Алексея, как бы посмотреть все «приложения», чтобы в них не было ошибок, Андрей Артурович опять повторил:
— Не забивай себе голову. Это — мои проблемы.
— Ну, что ж, ваши, так ваши. Мое дело маленькое — предупредить…
И договор был торжественно подписан.
После захода солнца (пить грешно, но когда Аллах спит — он не видит) все поехали на Медео, где в уютном ресторанчике обмывали сделку, поднимали по очереди тосты за присутствующих.
— За мудрость уважаемого Асламбека!..
— За светлую голову господина Даутова!..
— За Вас, господин Керимбаев!..
— За нашего нового друга Алексея, отличного юриста и человека!..
Нертов по привычке старался запомнить имена присутствующих, пытаясь их проассоциировать с известными ранее:
— Этого зовут как местного президента (запомним), этого — как старшину из подшефной части (тоже запомним), этого… Алексей внимательно посмотрел на тучного казаха, сидевшего почти напротив него. Ассоциация была неприятной. Фамилия «Керимбаев» никаких добрых воспоминаний не вызывала. Опять вспомнился Дивномайск-20, как в замедленной съемке медленно падающий в темноту блиндажа солдатик и спокойный прапорщик Тишко, деловито ставящий свой автомат на предохранитель.
— Сейчас бы выстрелил. Но, слава богу, успел…
— Кто вам дал право стрелять?..
Кто объяснит родителям убитого, что тот сам выбрал свою судьбу, расстреляв товарищей в карауле? Все равно это был сын. Родной. Возможно, единственный. Всеми любимый. Почему же его не удержали? Кто заставил переступить черту, за которой только смерть и бесчестие? Кто виноват? Кто дал право стрелять?..
Несмотря на то, что уже прошло много времени с того злополучного утра, Алексей нет-нет, да вспоминал свое последнее дело в военной прокуратуре. Незаконченное дело. Для него, Нертова, незаконченное. Это неважно, что молодой следак давно принял решение и шеф утвердил его, отправив дело в архив (Алексей как-то позвонил перед праздниками в свою бывшую контору и шеф радостно сообщил, что дело закрыто).
— А винтовку?
— Тоже прекратили в связи со смертью. Так что
Все хорошо. Но у кого? — У полковника — режиссюриста или у сытого московского генерала, успешно проворачивавших свои дела? Недавно Алексей случайно прочитал в одной из центральных газет, что новый министр уволил со службы группу старших офицеров и генералов. Среди прочих фамилий была и знакомая. Ну, хоть чекисты доработали дело. Они, вообще-то ребята правильные. Здорово тогда сориентировались, да в поезде меня поймали. И служба информации поставлена у них классно: ведь все уже знал заранее попутчик, «случайно» заглянувший в тамбур к опальному помощнику военного прокурора. Спасибо вам, ребята…
…- За наших детей, чтобы они были такими же умными, как их родители. А лучше — еще умнее!..
Алексей заметил, как сосед очередного бизнесмена, провозгласившего тост, запоздало толкнул его локтем в бок, как окаменело лицо Керимбаева, который молча выпил, а затем поднялся и вышел.
Сидевший рядом с Алексеем «Коллега» (Нертов уже узнал, что его фамилия Ким), прошептал на ухо Алексею:
— Понимаешь, у Керимбаева сын погиб где-то в Сибири. Срочную служил. А тут тост этот, за детей. Жалко человека…
Чеглоков поездкой остался доволен. Расставаясь с Нертовым у своей квартиры, он предупредил:
— В субботу я буду проводить на даче встречу, надо подготовить охрану. Люди им незнакомые будут. Артисты всякие, фирмачи. Так что готовься. Кстати, сам не рассчитывай отсидеться где-нибудь на входе — ты мне будешь нужен. Обсудим с фирмачами один интересный проект…
Парень с банкирской дачи для Марины уже не существовал. У жизни множество других забот. Вот и Павел Сергеевич собрался в командировку: «Ты только не скучай без меня. Я через недельку вернусь. Вот только несколько концертов отработаю»…
Марина решила пожить пока у Кати, выгнавшей очередного ухажера. Македонский, хотя не высказал особого восторга, согласился. Из дома они вышли вместе, Марина чмокнула на прощание Павла Сергеевича в щеку и побежала в сторону метро.
Вечером прямо из университета она поехала к Кате. Несколько дней Марина не появлялась на набережной Смоленки — ей очень не хотелось бродить одной по опустевшей квартире. А тут хоть подружка рядом. Сегодня и у Кати, и у Марины был выходной. Девушки взяли в прокате видеокассету с записью старого фильма, в котором играл Македонский, и устроили небольшой киносеанс. Однако просмотр был прерван стуком в дверь.
— Мариша, — Катькина соседка заглянула в комнату, — как твоя фамилия? Не Войцеховская ли?
— Да, а что? — Марина вдруг почувствовала какое-то необъяснимое беспокойство.
— Тебя тут к телефону спрашивают…
Взяв трубку, девушка удивилась еще раз. Мало того, что кто-то звонит ей в эту квартиру, так еще называет по имени-отчеству.
— Марина Андреевна, я — оперуполномоченный Никитин, из Василеостровского РУВД…
— Очень приятно, — машинально отозвалась Марина, недоумевая, зачем она понадобилась милиции.