Дело смертоносной игрушки
Шрифт:
Бенедикт кивнул и сжал челюсти.
— И вы собирались защищать Норду Эллисон?
— Да, несмотря ни на что.
— И каким же образом?
— Может быть, вы знаете, — начал Бенедикт, — что по роду деятельности мне иногда приходится перевозить большие суммы денег. Поэтому у меня есть разрешение на ношение оружия.
— Дайте-ка взглянуть на него, — попросил Мейсон.
Бенедикт смутился.
— Давайте, давайте, — настаивал Мейсон. — Я хочу посмотреть.
Бенедикт сунул руку за борт пальто, из кобуры под мышкой извлек револьвер и положил
— Кольт тридцать восьмого калибра, облегченный вариант, — сказал Мейсон. Он взял его, откинул барабан, пересчитал патроны и добавил: — Он полностью заряжен. — Потом понюхал ствол и объяснил: — Или из него давно не стреляли, или тщательно почистили.
— Могу я узнать, чем вызван такой придирчивый осмотр? — осведомился Бенедикт. — Вы довольно странно ведете себя, мистер Мейсон.
— Чтобы вам все было ясно, мистер Бенедикт, могу сообщить, что Мервин Селкирк был сегодня застрелен, — заявил Мейсон. — Он умер в своей машине недалеко от загородного клуба «Сан-Себастьян». Точного времени смерти мы не знаем до сих пор. Вы сказали, что у вас есть разрешение на этот револьвер?
У Бенедикта сузились глаза.
— Вы хотите сказать, что Мервин мертв?
— Да, он мертв, — подтвердил Мейсон. — Убит. Вы сказали, что у вас есть разрешение на это оружие. Разрешите посмотреть.
Как во сне Бенедикт достал бумажник и вынул оттуда листок бумаги, сложенный в несколько раз и потертый на сгибах, казалось, он пролежал там довольно долго. Мейсон внимательно прочитал документ, затем сверил номер револьвера.
— Что ж, все в порядке. А теперь я бы посоветовал вам первым же самолетом лететь в Сан-Франциско и вернуться к своим обязанностям. Будет лучше, если вы вообще забудете, что были здесь.
— Но Норда, что будет с Нордой? — воскликнул Бенедикт.
— Насколько я понимаю, она сейчас в полицейском участке, — ответил Мейсон. — Пока ее просто допрашивают, но могут и предъявить обвинение в убийстве.
— Боже мой, Норда и убийство! — схватился за голову Бенедикт.
— И тем не менее…
— Но я не понимаю! Я не могу… это просто невозможно!
— Что невозможно?
— Чтобы Норда убила его!
— Я не сказал, что она его убила, — терпеливо объяснил Мейсон. — Я сказал, что ей могут предъявить обвинение в убийстве. Я не могу давать вам советы. Ведь сейчас Норда — моя клиентка. Если бы я был не адвокатом, а просто вашим другом, я бы посоветовал вам вернуться в Сан-Франциско, поскольку сейчас вы ничем не можете ей помочь.
Бенедикт покачал головой:
— Боюсь, мистер Мейсон, что я не могу так поступить.
Я останусь здесь и буду ждать, может, моя помощь все-таки понадобится. Видите ли, мистер Мейсон… хотя я и немного зарабатываю, но у меня есть небольшая сумма, я ведь холостяк, мне удалось скопить кое-что, я удачно вложил деньги и… я буду откровенен с вами, мистер Мейсон, на моем счету сейчас около сорока тысяч. И я готов все отдать, чтобы выручить Норду.
— Мы поговорим об этом после. Кстати, оказывать финансовую помощь можно и из Сан-Франциско.
— Нет, —
— Да, конечно, вы останетесь, — рассердился Мейсон. — А потом полиция сцапает вас и будет трясти, но это не самое страшное. С вашей помощью они будут давить на Норду. В мои обязанности не входит расследовать убийство. Мой долг — защищать клиента. Но сейчас вы — наиболее подходящий кандидат в убийцы, вы просто лезете в глаза.
Бенедикт подумал немного, потом его лицо просветлело:
— Так это же здорово, мистер Мейсон! Если Норду обвинят в убийстве, надо будет подсунуть им меня. Вот тут я и пригожусь… Кстати, а к Норде пускают кого-нибудь? С ней можно поговорить?
— Пока нет. Свидание разрешат, если будет предъявлено обвинение.
— Но вы-то можете ее увидеть, ведь вы ее адвокат?
— Конечно.
— Скажите ей, что я здесь, — попросил Бенедикт. — Скажите ей, пусть не беспокоится о деньгах.
— Вы останетесь здесь с вашим револьвером. И мне уже не будет никакой необходимости рассказывать ей о вас — она сможет все прочесть в газетах. Там будет красоваться ваша фотография под большими заголовками, гласящими, что старый враг Мервина Селкирка, которому он в свое время сломал челюсть, задержан с револьвером — вполне возможным орудием убийства.
— Звучит сенсационно, — заявил Бенедикт.
— А вы чего ожидали?
— Если полиция проявит такую же оперативность, как в тот раз, когда они искали кастет, который был на руке у приятеля Мервина Селкирка, то они не скоро меня найдут.
— Не путайте расследование драки из-за женщины с расследованием убийства, — поправил его Мейсон. — Вы что, не видите никакой разницы? А теперь ответьте мне на один вопрос. Нет ли у вас, скажем, по какой-то еще причине другого оружия, скажем, пистолета двадцать второго калибра?
— Есть, но я им редко пользуюсь, только когда езжу на рыбную ловлю, для защиты от змей, чтобы стрелять куропаток.
— А где он сейчас?
— В моей квартире в Сан-Франциско.
— Вы в этом уверены?
Бенедикт заколебался.
— Ну? — нетерпеливо спросил Мейсон.
— Нет, — тихо ответил Бенедикт. — Я не мог бы поклясться в этом. Я его искал вчера вечером, хотел захватить с собой… и не нашел. Мне казалось, что я положил его… черт, я ведь особенно и не искал. Я просто посмотрел в шкафу, где они обычно лежат. Тридцать восьмой был на месте, а двадцать второго не было.
Выражение лица Мейсона насторожило Бенедикта.
— Мне кажется, вы уделяете слишком много внимания этому, в общем, пустяковому событию, мистер Мейсон. Он где-то у меня дома. Я ведь холостяк и особенно не слежу за порядком в квартире. Конечно, вещи иногда пропадают… Кстати, я припоминаю, что в прошлый раз брал его с собой на рыбалку и вполне мог завернуть вместе со спальным мешком.
Мейсон изучал сидящего перед ним человека.
— Мне бы хотелось узнать, в чем именно обвиняют Норду, — спросил Бенедикт. — Не понимаю, почему обвиняют именно ее. Нелепо же считать…