Дело «Тридевятый синдикат»
Шрифт:
– Хорош,– скомандовал самый вредный бельчонок. Лиану захлестнули за ствол и надежно завязали тройным морским узлом. Кокос закрепили на развилке дубовой ветки.– Стрелять только по моей команде! – строго сказал самый вредный бельчонок. Его многочисленные братья и сестрички расположились вдоль натянутой, как тетива лука, лианы и обнажили свои крепкие зубки. Самый вредный бельчонок раздвинул листья и посмотрел вниз, туда, где затевалось очередное бесплатное развлечение.
– Тренировка? – деловито вопросила Марьюшка.
После разборки с демоном силы
– Как положено, – важно кивнул рогами Бывалый, – тяжело в учении, легко в бою!
Идею тренировок коммандос синдиката подкинула сама царевна, которая по совету Яги продолжала усиленно страдать. Но так как одной страдать ей было скучно, то она решила подключить к этому процессу и свою охрану.
– Ну тогда я за травками. Раны вам потом врачевать буду.
– Охрана! – скомандовал Бывалый.
Два лаборанта подскочили к Марье-искуснице. Один взял у нее из рук корзину, другой побежал вперед на разведку. Вдруг какой дикий обезьян окажется на пути их Марианны. Как только царевна исчезла в зарослях, Бывалый плюхнулся в плетеное кресло-качалку, на скорую руку слепленное из лиан и бамбука.
– Так. Предыдущие тренировки показали вашу низкую боевую и политическую подготовку. Ну, с политической подождем. Этим с вами потом там,– Бывалый ткнул пальцем в землю, – займутся, а вот с боевой тянуть нельзя. Враг не дремлет! Работаем по новой системе. Условия, приближенные к реальности.
– Это как? – поинтересовался профессор.
– Узнаете по ходу дела.– Авторитет Бывалого и иже с ним был непререкаем. Демона силы они одолели шутя, изрядно изжевав его мягкое тело. Бывалый ткнул пальцем в профессора: – Ты будешь Марьюшка. Хотя нет, староват. И рога какие-то облезлые.
Профессор оскорбленно поджал губы.
– Лучше ты.– Указующий перст ткнул в Труса.– Рога косичкой… с бантиком. То что надо. Держи!
Трус накинул на голову уже изрядно помятый, разодранный платок, стыдливо поправил рога, висящие на плече, запрыгнул на нижнюю ступеньку избушки и уставился оттуда на шефа в ожидании дальнейших распоряжений.
– Чего-то не хватает,– задумчиво пробормотал Бывалый.– Не верю! Цветочек ему! И сделай свою пропитую рожу невинной!
Трус закатил глаза к небу, а потому не заметил, как в руки ему бухнулся «цветочек». Заверещав, Трус закатился внутрь избушки. Оттуда он выполз, горстями выдирая из разных частей тела шипы. Цветочком оказалось какое-то дикое растение, отдаленно напоминавшее мексиканский кактус.
– Дебилы! Придурки! Уроды! Дегенераты! – в такт рывкам стонал Трус, пристраиваясь обратно на крылечке.
– Сколько экспрессии,– удовлетворенно хрюкнул Бывалый,– это мне нравится. Только слова другие подбери. И лепестки срывай не с себя, а с ромашки!
Трус принял позу, отдаленно напоминавшую позу факира, когда он собирается войти в транс, зажав между ног основание «ромашки».
– Колючая! Блин! Зараза!
– Не верю! – поправил Бывалый.– Любит! Не любит!
– Не любит! Скотина! Зараза!
–
– Ты!!! – радостно завопили черти, поедая глазами Бывалого.
– Я ваша мысль,– веско произнес режиссер будущего шоу,– а мысль убивать нельзя, ибо она бессмертна!
– А ты проверял? – буркнул, высовываясь из-за кресла, Балбес с ошметками банановой кожуры в руках.
– За базар отвечаю! Папой будешь ты!
Балбес поперхнулся, подавившись бананом. «Папе» на тренировках доставалось больше всего.
– А мы кто будем? – поинтересовался толстощекий доцент.
– Пока статистами. Будете изображать толпу и бить папу. Только понатуральней! И учитесь уходить. Ударили, и с копыт! И уползайте, уползайте! Для вашей же безопасности говорю. Настоящего папу все равно не пробьешь, но уж если он ответит… он ответит…– Бывалый помотал головой, видно что-то вспомнив.
– Позвольте, – проблеял профессор, – но Люцифер…
– Для нас же стараются, – зашипел на профессора доцент, – потом хоть отмазка перед Лютым будет.
– Вот именно, – внушительно произнес Бывалый, недобро посмотрев на профессора.– Короче, начинаем. Папу на исходную. И быстро! Быстро! Время! Ползаете как черепахи!
Статисты это поняли по-своему. Подхватив Балбеса, они раскачали его и на счет «три!» запустили в полет, вследствие чего «папа» ускоренными темпами покинул охраняемую зону. Границей ее был бамбуковый частокол, прочно стянутый лианами. Раздался глухой удар. Дуб затрясся. Бельчата к этому были не готовы. Они горохом посыпались с ветки. Приземлились удачно. Прямо на мохнатую грудь «папы».
– Убью! Зарежу! Загрызу вусмерть! Рога поотрываю, козлы безрогие! Вот только птичек разгоню… с белками вместе. Вы какого хрена летаете?
– А мы летяги,– нагло соврал самый вредный бельчонок, цапнул «папу» за нос и взметнулся по стволу вверх.
– Ну всё! Я иду зверствовать!
– Учитесь у профессионалов! – восхитился Бывалый.– Как в роль вжился! Теперь вы! – Он ткнул пальцем в статистов.– Один из вас будет обидчиком, остальные играют в массовке. Итак, появляется папа…
За спиной режиссера раздался треск бамбука. Это «папа» сосредоточился и начал зверствовать. Но частокол был сделан на совесть и первый натиск благополучно выдержал. Увлекшийся режиссер слышал в тот момент только себя, а массовка начала потихоньку втягивать головы в плечи. Профессор на всякий случай решил ретироваться.
– …и видит, как какой-то козел обижает Марьюшку. Обидчиком будешь ты! – Палец Бывалого ткнулся в пятящегося профессора.– Опять ты?!! Ну, считай, ты попал! Дубль два! Мотор! Поехали! – Рука режиссера указала профессору, в какую сторону ему надлежит ехать.