Дело всей смерти
Шрифт:
– Ах, ну конечно! – Зацепин хлопнул себя по лбу. – Выходит, он рассказывал о твоих детях? Какое злодейство! Неужели нельзя ничем помочь, ничего сделать?
– Тебе нужно сделать то, о чем просит Дмитрий Дмитриевич.
– Иначе выражаясь, принять смерть? – уточнил Зацепин. – Ты приехала уговаривать меня умереть?
– Нет, что ты! – Вера села на кровать рядом с Зацепиным. – Он разрешил мне проститься с тобой.
– Но я не думаю умирать! Я собираюсь улизнуть через окно. Не очень солидно для батюшки, но для
Женщина отвела глаза.
– Бесполезно, милый. За дверью и под окном люди Дмитрия Дмитриевича. Эти… из «Красной гвоздики». Им нужны предсказания будущего. А предсказания Неелов может получить только с неба. Когда ты сделаешь это возможным. Предсказаниями Неелов расплатится и с «Гвоздикой», и с похитителями за освобождение детей.
– Предсказания будущего! – Зацепин повернулся к женщине, взял ее за плечи. – Это так дико звучит, Вера! Я не могу привыкнуть.
– Мы, Нееловы, давно торгуем будущим, – с горькой усмешкой ответила Вера. – Такая у нас фамильная коммерция.
Она порывисто обняла Зацепина, привлекла его голову к себе на грудь, окунув в запах духов, и у мужчины спутались мысли.
Касаясь горячими губами его губ, Вера пылко шептала:
– Алеша! Солнце мое! Спаси моих детей! Подумай, ведь это могли быть наши дети. Дай мне слово, что пойдешь на все ради них. На все! Дай слово! – Она просунула руку в разодранный до пояса подрясник и стала торопливо гладить грудь монаха.
Он вздрогнул, попытался поймать ее руку.
– Не надо, Вера. Ты же понимаешь…
Вера рассердилась.
– Не смей заикаться про свои дурацкие обеты! Ты отнял у меня любовь, жизнь! Подари мне несколько минут. Давай хоть ненадолго забудем весь этот кошмар. Ты помнишь наше Ясенево?..
Она перехватила руку Зацепина и сунула себе под блузку к часто бьющемуся сердцу. С треском разделила молнию на своих брюках. Настойчиво потянула вверх подрясник, открывая ноги Зацепина. Обоим на мгновение стало смешно: женщина «лезет под юбку» мужчине.
– Тебе неудобно. Приляг… – Она уже вся была на кровати, стряхивала с ног кроссовки и увлекала на себя Зацепина. – Вот так, вот так…
Зацепин увидел на белом квадрате подушки ее лицо, малахит широко распахнутых манящих глаз и разрешил себе забыть, что он монах…
Потом Вера, чувствуя на себе нежный взгляд Зацепина, собирала с пола одежду, обувь. Один кроссовок извлекла из-под соседней кровати. Зацепин тоже натянул брюки и заправил в них рубашку.
– А его, пожалуй, надевать не буду, – сказал он о перекинутом через кроватную спинку подряснике. – Воевать в этом халате с твоим свекром и его ордой будет неудобно, не побегаешь!
Вера выразила недоумение:
– Как воевать? Что ты собираешься делать?
– Спасать детей. А для начала приведу в чувство нашего академика…
– Нет,
– Сыграть в ящик, наверное? Это после того, как только что ты мне напомнила, как прекрасна, как светла жизнь? Нет уж, Верочка, теперь-то я точно собираюсь жить долго и счастливо. И любить тебя. Монах, как ты видишь, из меня вышел никудышный.
Он привлек к себе женщину и поцеловал в волосы. Вера отстранилась.
– Нет, так ты все испортишь! – воскликнула она с испугом в глазах.
Но Зацепин не слушал. Он стал у кровати и расправил плечи. Он чувствовал прилив сил. Метнулся по комнате. Открыл платяной шкаф, мелькнув в зеркальной створке – с всклокоченными волосами, в мятой рубашке. «Хорош батюшка», – подмигнул отражению. Выдернул металлическую штангу, с которой с грохотом посыпались деревянные плечики.
– Алексей Павлович! Вера! – проник из-за двери голос Неелова. – Что у вас за шум? Вы поговорили? Пора вам закругляться!
– Легок на помине, – усмехнулся Зацепин. Взвесил штангу в руках. – Сейчас мы так поговорим, что мало им не покажется.
Тут ему пришла другая мысль. Он швырнул штангу на кровать, налег плечом на шкаф, толкнул к двери.
– Верочка, у тебя при себе мобильник? Дай я предупрежу охрану. И надо позвонить в полицию…
Он загородил дверь шкафом, придвинул к нему кровать.
– Так что, есть телефон, Вера?
За спиной раздался пронзительный крик:
– Сюда, скорее! Он убегает!
Зацепин обернулся.
– Вера, зачем?!
Женщина – растрепанная, раскрасневшаяся – снова завопила, некрасиво разевая рот:
– Дмитрий Дмитриевич! Быстрее!!
Щелкнул дверной замок. Баррикаду Зацепина сотрясли удары.
Он бросился за своим оружием. Но Вера успела первой: схватила с кровати штангу и, прижав к себе, отскочила в угол.
Шкаф опрокинулся. Зацепин махнул к окну. Его нагнали и повалили на кровать лицом вниз. Скрутили руки за спиной веревкой.
За окном, в монастырском дворе поднимались возбужденные голоса, крики. Шарахнул выстрел.
– Взяли монастырь под контроль, – услышал над собой Зацепин спокойный, твердый голос.
– Теперь дороги назад нет, – откликнулся рядом Неелов. – Верил, что до этого не дойдет…
– Выше нос, папаша! Место тут уединенное. Связь мы заранее отключили, трубки у всех отобрали. Сделаем дело и уйдем по-тихому.
– А почему выстрелы? Я же просил без кровопролития!
– В воздух пальнули. Попугать ангелочков. Никакой крови, но возни, конечно, много.
– Все из-за этой скотины поповской! – раздался близко третий голос. – Из-за его упертости! Получай… – Зацепину достался пинок ниже спины. Он вывернул шею и увидел вверху красную рожу давешнего своего конвоира – пьяницы со значком гвоздики в петлице. – Смотрит, сволочь. Добавки хочешь?