Дело выползков
Шрифт:
– Нинка, – крикнул жене в спальню, – Давай ночевать кончай, к охоте готовиться пора.
Не услышав ответа, прошел в спальню. Там на кровати, прикрыв сверху себя одеялом, смотрела телевизор жена.
– Аюшьки, – сдернул, он одеяло, – Объявлена боевая готовность операции « Сонька – мокрая». Форма одежды полевая, с учетом дождливой погоды. Лицо, максимально скрыто.
– А лицо, зачем скрывать? – не поняла жена, – не воровать же идем.
– А затем, чтоб завтра у тебя, все вокруг не интересовались здоровьем?
–А
– Будут. – Подтвердил Офигеннович, – Если опознают тебя, шарящую ночью на газонах. Точно спросят.
– Тем более, не пойду, – решительно вскочила Нинка, – хоть убей на месте не пойду. Ты, может, и не за червяками меня зовешь, а с мыслями какими темными из дома выманиваешь. Может, чтоб в дурдом, потом, упрятать.
– Ты чего? – остолбенел Офигенович, – это же надо додуматься.
–А тут и думать нечего, нашел дурочку. Я тебе рыбки, я тебе рыбки, а сам избавиться от меня хочешь, – не унималась жена.
Офигеннович задумался, страх перед сбором червяков лишал его жену разума.
– Ладно, ладно, не хочешь не ходи, оставайся дома, – попытался успокоить он ее, – Я и без тебя справлюсь.
Нинка, отстояв свое право на освобождение от операции, с облегчением опустила голову на подушку.
Офигеннович, сходил на балкон за десятилитровым эмалированным ведром. Загремев, поставил его перед входной дверью, чтоб не забыть, и потихоньку стал собираться.
3
Посмотрев через кухонное окно, на не шутку, разбежавшийся дождь, достал из-под ванны, давно лежащий там, привезенный сыном со службы «ОЗК» (общевойсковой защитный комплект).
Разложив все в прихожей, рядом с ведром, начал тщательно одеваться. На обутые в сапоги ноги, натянул резиновые бахилы от комплекта, привязав их за «ушки» к ремню на брюках. Надел резиновый плащ. Долго искал центральную «пипку» между ног, с которой начинается застежка плаща. Минут десять сопя, чертыхаясь, шарил между ног. Нашел. Застегнув ОЗК, разогнулся.
– Тренировки – то по химзащите подзабыл, сейчас уже норматив не потяну, – добром вспомнил он армию, – но навыки вбили так, что хрен отсечешь. Один раз сержант, на мне, ногой по этой «пипке» заехал, так на всю жизнь запомнил, с чего «ОЗК» начинает, застегиваться.
Натянул на голову капюшон, сверху одел налобный фонарь. Глянул на себя в большое зеркало на стене прихожей. В зеркальном отражение «ОЗК» смотрелся неземным одеянием,
– Хоть сейчас в «очаг поражения» – сказал он, довольный своим отражением, и всем своим воинственно – молодецким видом. Взял в руки ведро, а так как руки были в резиновых перчатках, пошел попросить жену, чтоб она открыла ему дверь. На ходу, чтобы предстать перед ней во всей красе, включил для большей эффективности фонарь. Широко улыбаясь в ожидание произведенного впечатления на жену, Офигеннович открыл дверь в спальню…
От крика жены, зашевелились, потом встали дыбом, даже редкие волосенки
Когда установилась тишина, он осторожно открыл их. Перед ним была пустая кровать. Жена пропала вместе с одеялом, которым накрывалась.
– Аюшьки, – тихонько, боясь снова напугать, позвал он. В ответ ни звука. Вытерев пот со вспотевшего под плотной резиной «ОЗК» лба, он заглянул по другую сторону кровати. Там никого не было.
– Нинка, в душу кровь, нашла время в прятки-то играть. Дверь, закрой за мной, – попросил он.
В ответ не послышалось ни звука.
–Нинель, ну хорош тебе с шуточками, – совсем ласково попросил он, на всякий случай, заглядывая, в узкую щель между полом и кроватью, куда их кошка и то забиралась только плашмя.
В кроватной темноте светились зеленым, глаза кошки, блики от них, играли на испуганных глазах, притаившейся рядом жены.
– Это у меня шуточки? – донеслось из-под кровати, – Да я как тебя увидела, чуть под себя не наделала, и языка сразу лишилась. Ты из-за этих червяков, совсем, что ли решил меня доконать?
– Я же шел попросить тебя дверь за мной закрыть, – начал оправдываться Офигеннович, – я же не думал, что ты испугаешься.
– Давай вытаскивай меня, клоун непризнанный, Никулин тоже мне нашелся, – сказала жена, с трудом просунув сквозь щель руку.
Он ухватился обеими руками за край кровати, приподнял. Дождался, покуда, оттуда выкатится жена, потом поставил на место.
–Нинка, ты вот мне скажи, как ты под кровать то забралась, кот и тот, пищит, когда лезет.
– Заберешься, когда такое чучело нарисуется, ну прям еще чуть, вот те крест, родила бы, – сказала, отряхиваясь, жена.
–Так, а чего тогда. Дети – то у нас уже выросли. Вдвоем живем. Давай я тебя, еще раз пугану, – в шутку сказал Офигеннович.
–Я те пугану, так пугану, сам напугаешься, – шлепнула его Нинка, по капюшону.
–Да я ж попросить только шел, насчет двери, чтоб закрыла.
–Попросить он шел, – начала успокаиваться жена, – Ты бы еще додумался голову в руки взять, как муж у Клавки. Тот тоже попросить пришел, а голова в руке.
– Иди ты? – не поверил Офигеннович, – сам отвинтил или помогли?
– Из папье-маше сделал. Следователю потом объяснял, что жену повеселить хотел.
–А следователь – то причем?
– А притом. Клавка, то теперь молчит, и все креститься не переставая.
4
– Дело что ли завели?
–Какое там дело. Ворон ворону глаз не выклюет. Ходит теперь к следователю каждый день, его голову лепит. Тот говорит, что его теща достала.
– Так дверь – то за мной закроешь? Или сказки рассказывать будешь? – нетерпеливо спросил Офигеныч, – мне в отличие от тебя, за выползками надо.