Дело выползков
Шрифт:
А за десять тысяч, это бронированные продают, для силиконовых бюстов. Чтоб не проткнули ненароком, или не прокусили в азарте.
– Иди ты, – ахнул Офигеннович, – а я и не знал.
–А тебе зачем? У меня, слава богу, все от матушки природы, хоть жуй, хоть кусай. Только здоровья прибавит, никакой химии, – заверила его супруга, – ты давай не отвлекайся, пиши.
… Этим Финикова А.П. ввела наш справедливый суд, в заблуждение, указав такую сумасшедшую цену за белье. Да и не французское оно вовсе, раз купленное у нас в магазине «Краше
– Ты еще напиши, откуда такие деньги у учительницы? – со спины добавила жена, – про репетирство напиши.
– У нас все соседи задаются вопросом – откуда деньги на такие дорогие вещи, у учительницы, со скромной зарплатой, – внес он корректировку жены в исковое заявление, – А такие деньги, которые присудили к выплате ей, весь этот магазин можно купить на корню. Сами подумайте, уважаемые ваши чести, из Верховного суда, это ж какие выдающиеся предметы, надо держать в лифчике за десять тысяч? А гражданка Финикова, ничем таким сверхвыдающимся не отличается.
– Вот именно, – одобрила, прочитав написанное жена, – кроме как на французском язык ломать, кроме «мерси» да «пардон», ничего выдающегося. Дальше пиши.
… А моральный ущерб? За что, ваши чести!
Бросила, конечно, гражданка Яблокова Н.А. в лицо Финиковой выползков. Но ведь в лицо.
9
В лифчик – то она, их ей не совала. Животные же они, понимать надо, сами забрались, с них и спрашивать надо. А животные они завсегда в тепло ползут. А где теплее всего? Вот и заползли. Наоборот, граждане ваши чести, это с нее высчитать надо, за жестокое обращение с животными.
Как они, падали бедные, когда она их из лифчика вытряхивала? Думаете, им не больно?
Чудом ведь, об асфальт не разбились, с такой-то высоты. Выходит, она виновата, а мы заслуженные пенсионеры труда, многочисленными мозолями отмеченные, за их, этих неразумных выползков, отвечай.
Очень надеемся мы с женой на наш Верховный суд, на вашу мудрость ваши чести!
А то ведь что получается? И так, как говориться «ни хвоста, ни чешуи» так еще и громадные деньжищи плати. А за что?
С пенсионным приветом и верой в справедливость.
Крепкая, нерушимая семья Яблоковых.
ПЕРЕДАЧА
Емелю вчера выгнали с работы. Нет, это они, утверждают, что выгнали. Он то, точно знает, что просто вежливо попросили, больше не приходить. Если бы не вежливо, он бы показал бы им тогда, этим новым буржуям, всю силу свое пролетарской к ним, ненависти. Тем более,
что вчера – то она еще и подогревалась, бродившими и еще не испарившимися парами портвейна
«три семерки» иначе «три топора», изготовленного с вопиющими нарушениями традиционного рецепта страны Советов.
– Надо куда – то подаваться, думал он на следующее утро, спеша в близлежащую забегаловку под названием « Тебе сюда, тебя тут ждут», чтоб отметить свое очередное увольнение с работы и послушать советов бывалых, чтобы
– Мужчинка, заработать не желаете? – оторвал его от мыслей, женский голос сбоку.
– Во бля, – мысленно ошалел от вопроса он, и сказал – Чего-то я не врубаюсь, сегодня чего, праздник «белого танца» типа, дамы приглашают кавалеров? Чего совсем приперло, раз, сама приглашаешь? Только не по адресу, сударыня обращаешься, не поэтому делу я. Я в забегаловку тороплюсь, пивка накатить.
– Вы так удивили меня своим отказом, – сказала девица, – с таким типажом и отказываетесь. И взгляд у вас такой, для нас подходящий, настырный, я бы сказала, жаждущий такой, взгляд.
– А я о чем, тебе толкую. Мне остановки сейчас, как прыщ на заднице нужны. Организм поправки просит, не до баб мне сейчас, так, что извини. Если уж тебе, край невтерпеж, так подожди. Я быстро обернусь, – внес предложение Емеля.
– Я тоже, как вы изволили выразиться, не по этому делу, – блеснула улыбкой незнакомка,
– в телепередаче, не желаете поучаствовать?
– А на кой мне? У меня и телевизора нет, жена при разводе утащила.
– Тридцать долларов в час, – отчеканила девица.
– Мне эти двои доллары, как лысому расческа, – почесал он в задумчивости затылок, – в общем, до одного места. Мурзик, вон, корефан, в «мусорке» их полную пачку нашел. И чего? Сначала охрана «обменника» била, обувь об него чистила, потом в полиции ботинки полировали. Фальшивыми оказались. Так, что не пойдет.
– Тогда две тысячи, рублей, – уточнила девица, – какой же вы тягучий. Если бы не срочно нужно, студию заполнить, я б даже останавливать вас не стала.
– Не, ну погоди, – попросил он ее, – ежели две тысячи за час, так это же в корне меняет дело. Ладно, бог с ним, с организмом, не впервой потерпит. И чего тогда стоим? Пойдем, показывай, где сцена? Или передумала?
– Чего мне передумывать, мои, что ли деньги? – ответила та, – идите за мной.
Смотря на бодро шагающие, едва прикрытые мини юбкой, стройные женские ножки, Емеля ожесточенно думал – Что это за передача такая, где за час такие деньги обещают?
Пройдя метров триста, не в силах совладать с мыслями, он спросил, как можно приличнее, у впереди идущей, – Осмелюсь полюбопытствовать. Выражаю надежду, что передача, надеюсь, не эротического характера?
Спина девицы задрожала, она остановилась, и повернула к нему смеющееся лицо, – Вы в зеркале себя видели, герой – любовник? Озабоченный вы какой-то. Это, наверное, отсутствие жены, наложило на вас такой отпечаток. Вас нельзя для эротики снимать, рождаемость и так в стране оставляет желать лучшего, а вас показать, она вообще скатиться к нулю.
–Это ваше, так сказать, частное мнение, – ответил Емеля, стараясь не портить впечатление о себе, своей предполагаемой работодательнице, – внешний вид, он ни о чем не говорит. Может у меня вместо сердца – пламенный мотор.