Дело, взорвавшее СССР
Шрифт:
Заметим, что взлет Рашидова совпал с фактическим закатом карьеры его земляка — первого мусульманина в составе высшего руководства страны Нуритдина Мухитдинова, которого сразу после съезда вывели из Президиума ЦК КПСС и лишили секретарского поста, посадив в кресло заместителя председателя правления Центросоюза. Чем же провинился Мухитдинов, которого совсем недавно сам Хрущев называл «самым молодым и самым перспективным руководителем в составе Президиума ЦК»?
Яблоком раздора стало отношение… к Сталину. Дело в том, что на том съезде Хрущев решил не только продолжить свою критику «вождя народов», но и задумал потревожить его прах — вынести Сталина из Мавзолея и похоронить на Новодевичьем кладбище. И чтобы повязать всю партию круговой порукой в этом деле, он решил обязать руководителей крупных республик выступить на съезде с одобрением
С тех пор как Рашидов возглавил республиканскую организацию, он угодил в ситуацию между молотом и наковальней. Сохранить власть в подобном положении имел возможность только тот человек, кто обладал стратегическим мышлением и умел заглядывать в будущее, выстраивая свою политику не только в соответствии с интересами своих союзников, но и противников. Иной раз, чтобы победить в дальней перспективе, от таких людей требуется наступить на горло собственной песне (например, объединиться с противниками) и сделать шаг назад, чтобы потом совершить два шага вперед. Именно таким образом чаще всего и поступал Рашидов, который еще в годы своего президентства научился умело балансировать между интересами различных кланов и группировок, что и позволило ему почти 10 лет быть президентом одной из крупнейших советских республик, а потом еще почти 25 лет быть ее полновластным хозяином.
В годы горбачевской перестройки, когда советские СМИ целенаправленно лепили из Рашидова этакого монстра без чести и совести, все его хитрые стратегические шаги, которые он совершал в целях не только укрепления своей власти, но и во благо республики, были выданы как аморальные, а то и вовсе преступные. Все эти обвинения были достаточно легко восприняты большинством обывателей, поскольку массовому сознанию всегда легче двигаться в плоскости рассуждений «плохой — хороший». Поэтому для умелых политтехнологов не составляет особого труда, манипулируя фактами, выставить любого политика в том свете, какой выгоден конъюнктуре данного момента.
Было бы наивным утверждать, что Рашидов, занимая на протяжении почти четверти века высший руководящий пост, не совершал неверных поступков. Таких политиков в мировой истории попросту не существует, а тот человек, кто утверждает обратное, попросту выдает желаемое за действительное и тем самым вводит общественность (вольно или невольно) в заблуждение. В основе всех неоднозначных поступков Рашидова лежало не только желание сохранить свою власть (а это естественное желание для любого настоящего политика), но и забота о вверенном ему регионе — подчеркнем, одном из крупнейших в стране. И само время, которое, как известно, является лучшим судьей, наглядно подтвердило правильность большинства поступков Рашидова: именно во многом благодаря заложенному им фундаменту сегодняшний Узбекистан продолжает оставаться одним из самых мощных и развивающихся государств на постсоветском пространстве.
Чтобы читателю стало понятно, каким образом политтехнологи времен перестройки «шили дело» против Рашидова, приведу в качестве примера историю, которая относится именно к тем временам, о которых идет речь в данной части этой книги — к первому пятилетию его правления.
Если быть точным, история датирована маем 1959 года, когда Рашидов всего лишь два месяца как стал хозяином республики. Именно тогда он поднял в Москве вопрос о том, чтобы снизить закупочные цены на хлопок-сырец. Сточки зрения интересов республики это был, конечно же, явный откат от решения середины 50-х (тогда, как мы помним, Центр повысил цены на хлопок-сырец, что позволило Узбекистану получить 3 млрд. рублей дополнительного дохода). Кроме этого, Рашидов предлагал лишить дехкан, так называемого «отоваривания» (кроме денег за сданный хлопок дехкане получали
Между тем зададимся вопросом: если все эти деятели прекрасно понимали негативные последствия для республики от подобного предложения, неужели сам Рашидов об этом не догадывался? Естественно, все он прекрасно понимал. Однако почему-то выдвинул Москве столь заманчивое предложение, которое сулило Центру экономию в миллионы рублей, но несло мало пользы его республике. Что же двигало Рашидовым?
Судя по всему, это был дальний расчет. Своеобразная приманка для Москвы, которая должна была убедить ее, что свой выбор в пользу Рашидова она сделала правильно. И Москва эту наживку проглотила, что обеспечило Рашидову возможность более уверенно чувствовать себя в кресле хозяина Узбекистана. И вот уже спустя год (в 60-м) он добивается от Хрущева продолжения субсидирования освоения Голодной степи, которое «вытянуло» из Центра гораздо больше средств (4,5 млрд. рублей), чем те миллионы, которые потерял Узбекистан от снижения закупочных цен на хлопок-сырец (отметим, что в перспективе и Центр не останется в накладе, поскольку голодностепский хлопок принесет в копилку Центра миллиарды рублей, в том числе и валюту).
Кроме этого, Рашидов способствовал вытеснению из Президиума ЦК КПСС Н. Мухитдинова и фактически сам занял его место, выдвинувшись в число влиятельных политических деятелей из числа мусульман. Рядовой обыватель, скажет, что это коварство, а любой сведущий в политике человек назовет это иначе: тонкой и расчетливой деятельностью государственного мужа. Ведь подобную политику вели практически все руководители советских республик, однако именно Рашидову (а также еще нескольким представителям окраин) удалось войти в святая святых — Президиум (Политбюро) ЦК КПСС (пусть и в качестве кандидата). Случилось это, как мы помним, в октябре 1961 года.
Заговор против Хрущева
Сразу после XXII съезда Хрущев предпринял свою первую широкомасштабную поездку по Средней Азии. Заметим, что сделал он это неожиданно даже для своих соратников по Президиуму, поскольку у Хрущева было много текущих дел в Москве: после съезда надо было заниматься перераспределением персональных обязанностей в новом составе Президиума и Секретариате, встречаться с зарубежными делегациями и т. д. И в этот момент Хрущев внезапно буквально срывается со своего места и отправляется в Среднюю Азию. Почему?
Судя по всему, сделал он это не случайно, а под впечатлением тех событий, которые развернулись на съезде вокруг его инициативы перезахоронить Сталина (кстати, это мероприятие состоялось 31 октября, причем не днем, а глубокой ночью, то есть его инициаторы действовали «аки тати в ночи»). Уязвленный тем, что среднеазиатские руководители отказались публично поддерживать его инициативу, Хрущев решил лично убедиться в настроениях среднеазиатских элит и, если нужно, «вправить им мозги».
В самих среднеазиатских республиках тоже не ожидали приезда высокого руководителя. Ведь там в тот период шла горячая страда — уборка хлопка и практически все руководство занималось именно этим вопросом (выезжали в колхозы, решали насущные вопросы обеспечения уборки всеми необходимыми средствами и т. д.). Однако у Хрущева, видимо, земля горела под ногами — так ему хотелось защитить свое уязвленное самолюбие.
Хрущев прилетел в Ташкент 10 ноября. В аэропорту его встречали не только руководители Узбекистана во главе с Рашидовым, но и главы всех среднеазиатских республик, а также несколько союзных министров, представителей общественности Ташкента. Отдохнув на правительственной даче в Дурмене, высокий гость утром следующего дня на поезде отправился в Самарканд. Ознакомившись с достопримечательностями этого древнего города, его историческими памятниками, Хрущев встретился с партийными и советскими работниками области, принял рапорт колхозников и рабочих совхозов о выполнении годового плана хлопкозаготовок. После этого он направился на родину Рашидова — в Джизакскую область. В конце дня провел совещание работников управления «Главголодностепстрой», руководителей ряда целинных хозяйств, где были обсуждены первые результаты освоения новых земель.