Деловая колбаса
Шрифт:
Голубизна его взгляда завораживала. Или этот голос. Или ладони. Или ещё что.
— Я вас… не… — уже практически под гипнозом проговорила Саванна.
Их губы встретились примерно посередине расстояния — девушка тянулась к мужчине столько же, сколько и он к ней.
Матерь божья, сколько же она не целовалась! Год? Два? Три? Уже и забыла.
Его губы не то ласкали, не то совращали сразу же. Вот он в эту секунду собирает с её губок сладость, как с верха подтаявшего рожка мороженого, а затем, явно перестав себя контролировать,
Саванна откликнулась тут же. С желанием. С давнишней, затаённой потребностью, которую держала «в футляре» под замком столько времени. Бесчисленное количество загруженных работой дней и пустых, одиноких ночей запрещала себе быть женщиной.
Девушка в нежном жесте положила одну ладонь ковбою на щеку, а второй довольно крепко обняла за шею. Его кожа была мужской и надёжной на ощупь. И очень приятной. Хотелось водить руками бесконечно долго. Его вкус — это табак, самец и похоть.
Мужчина и женщина переплетались и толкались языками, забыв о времени и не в силах оторваться друг от друга.
Страх, ужас, волнение, предвкушение, удовольствие, возбуждение, боже…
Маятник дыхания раскачивался всё сильнее и сильнее в стороны. Вдох-выдох всё больше напоминал океанские волны с их мощным прибоем. Наверное, они произносили какие-то звуки. Да, вне всякого сомнения произносили, но со дна омута вожделения их плохо слышно.
Всё тело налилось томностью и густым, вязким желанием. Движения сделались тягучими и грациозными, как у похотливой кошечки. Кругом пошла голова, ослабли коленки, вспотели ладони. Где-то заныло, где-то стало тесно — наверное, в груди — где-то запело. Кажется, это сердце.
Ковбой по-мужски агрессивно-крепко стискивал её изгибы, продавливая подушечками мягкость её тела и как бы играя на нём. Его ладони незаметно продвигались верх, и девушка выгнулась им навстречу. Она чувствовала себя женщиной. Слабой, безвольной, беззащитной и самое главное — желанной. Полностью во власти мужчины, подчиняясь его воле. И своей тоже. Необходимости отдаться.
А пока пришлось всё-таки оторваться друг от друга.
У обоих осоловелый, расфокусированный взгляд, открытые рты, неровное, рваное дыхание.
И улыбка в глазах.
— Как… тебя… зовут… — еле выдавила из себя девушка. Её несказанно обрадовало то, что она увидела в его голубизне отражение себя. Того, что чувствует, чего хочет. А если он ещё раз её так поцелует, она пойдёт за ним на виселицу с песнями и танцами.
— Дин Макинтош, — не удержался и опять лизнул он её губки.
— Саванна Нортон.
— Ты потрясающе пахнешь, Саванна, — зарылся лицом в её шейку и потянул там ноздрями воздух.
Но мисс Мортон уже немного пришла в себя и, отстранившись, уселась на пятках.
«Я же должна работать! Чёрт! Совсем забыла! — схватилась
— А дочь банкира ты так же соблазнял?
Он тоже опасливо отстранился.
— Хе-хе… это она меня соблазнила.
— Ну, конечно! — всплеснула руками девушка. — Невинный агнец божий пал жертвой коварной чики.
— Я не агнец. Я мужчина. Только и всего.
Она обернулась и глянула на кота с его крысёнком.
— Это Макс, — Дин поднялся и, гремя цепью, подошел к коту. — Я его иногда подкармливаю, а он… вот… иногда подкармливает меня. — Поднял крысёнка за хвост. — Нет, спасибо дружище. Но как-нибудь в другой раз мы с тобой обязательно попируем. — И, пригнувшись, пульнул маленький трупик в прорезь под воротами. Тот, как это ни странно, пролетел именно туда и вылетел на улицу. За ним кинулся Макс.
Мистер Макинтош выпрямился, повернулся к Саванне и пошел на неё уже с весьма недвусмысленным выражением всего: лица, глаз, бровей, уголков, губ, кистей рук.
И с этого момента время будто стало проваливаться в некую чёрную дыру — как пришло, так и ушло.
Они целовались, потом разговаривали, затем опять целовались. Саванна успела даже всплакнуть. Мысль о том, что больше никогда не увидит Дина, перекрывала кислород. Становилось трудно дышать, да не очень-то и хотелось.
Хотелось сдохнуть.
В нём чувствовалось какое-то вселенское спокойствие по отношению к своей судьбе. Ирония, флегматизм, умение держаться над ситуацией. В двадцать первом веке люди что только не делают, чтобы обрести душевное равновесие: и отращивают некий пресловутый Дзен, и проторяют дорожку к кабинету психолога, и пьют много чего всего вместе сразу и много, а этот…
«Надёжный».
У него нет ничего кроме смертного приговора, но именно прикасаясь к этому мужчине и целуясь с ним — да даже просто сидя рядом — Саванна чувствовала себя под защитой. Откуда ни возьмись мелькнула мысль, что, если в неё будут стрелять, он загородит её собой, и не поморщится. Схватит пулю, предназначенную ей, и не поймёт, если кто-то ему начнёт доказывать, что можно поступить иначе. Он тот, с кем никогда не останешься голодной и одинокой — обязательно найдёт выход из любого положения.
— Ты пахнешь раем, — шептал Дин, покусывая и посасывая мочку её ушка.
— Это не рай, это Живанши, — невесело улыбнулась девушка. Она уже была не прочь остаться здесь и то и дело зыркала на запертые ворота.
Но это потом.
А сейчас ей очень хотелось быть с ним более свободной и доступной, но она не могла, а сам парень не настаивал.
— Я могу прислать тебе время, — страдальческим жестом стискивала на его груди рубашку.
— Не надо.
— Надо. Ты сможешь нарушить уединение, и останешься в моём времени насовсем.