Дембельский аккорд
Шрифт:
Когда я вернулся, рядом с БТРом никого не было, я спустился в капонир, там сидели Туркмен, Хасан и Урал.
— Юра, где ты лазишь? Мы думали тебя уже духи хапнули, — сказал Хасан.
Я рассказал, где меня носило, и предложил им сходить к озеру.
— А далеко это озеро? — спросил Туркмен.
— Километра три примерно, — ответил я.
— Да ну, гонишь что ли, или тебе больше делать нехер? Лично я на дурака не похож, — возмутился Хасан.
— Ну не хочешь, не ходи, я не уговариваю. Красиво там, я ох-ел, когда увидел, такое
— Да еб-л я эту твою красоту, я жить еще хочу, — опять начал возмущаться Хасан.
— Да живи, кто тебя сдохнуть просит, — сказал я Хасану.
— Я лично тоже не горю желанием далеко от блока отходить, на речку искупаться еще сходить можно. Там чуть в стороне к блоку взводного есть брод, туда духи баранов на водопой водят, — объявил Туркмен.
— Каких еще баранов, откуда они? — спросил я, глядя на Туркмена.
— Кишлак там есть за БТРом Грека, километра два отсюда, — ответил Туркмен.
— Откуда ты знаешь? — опять спросил я.
— Пацаны по рации сказали. Они уже ходили на речку купаться, правда комбат увидел и пи-.ды им вставил, сказал, если кого увидит возле речки вы-бет, — добавил Хасан.
— Нас он не увидит, тут можно по оврагу пойти, он ведет прямо к речке, а там до ложбины с озером не далеко. Давайте сходим к озеру, рыбу поглушим, духов там нету.
— Откуда ты знаешь, что нету? — спросил Хасан.
— Да я торчал там полчаса, если б духи были, они б меня давно усекли.
— Нет, если хочешь — сам иди, а нас не агитируй, — сказал Туркмен.
— Ну, не хотите не надо, а я после обеда пойду. А Сапог где?
— В БТРе сидит. Что его хочешь убазарить? — спросил Урал.
— Да нет, если вы не хотите, то его и подавно не заставишь. Сам пойду.
— Дурак ты, Юра, — ляпнул мне Хасан.
— Да не дурней тебя, — ляпнул я в ответ.
— Зелени ты, конечно, не принес? — спросил Хасан.
— Да пошел ты со своей зеленью, мне было не до нее. Сапога вон пошли, или сам сходи, — ответил я.
В капонир залез Сапог и сообщил, что в сторону нашего блока пастух гонит отару баранов к речке. Мы все вылезли наружу и направились к БТРу, ветер наполовину стих, и пыль уже не гнало сплошной стеной, местами немного мело небольшой поземкой. Изредка порывы ветра поднимали облако, потом снова ветер стихал, его порывы были похожи на огромные и ленивые воздушные волны, а это значило, что «афганец» скоро утихнет, правда, неизвестно на какое время, бывало, что затишье продолжалось несколько дней.
— Где бараны? — спросил Хасан.
— Залезь на броню, оттуда видно, — ответил ему Сапог.
Хасан запрыгнул на броню и крикнул:
— Вон они, скоро будут напротив нас! Пошли Юра, лучше урвем у пастуха одного барана, чем по озерам шляться.
Хасан спрыгнул с брони и пошел в сторону отары, теперь уже и мы заметили баранов, их было около сотни, позади баранов шел пастух. Я догнал Хасана, и мы быстрым шагом направились в сторону
— Сейчас я выберу заеб-тельского барана, — довольным голосом проговорил Хасан.
— Да они здесь все заеб-тельские, — спокойно ответил я, глядя на проходящих баранов.
— А я выберу самого заеб-тельского.
— Пусть хоть какого-нибудь даст.
— Кто!? Да я ему, душаре вонючему башку отрежу! Он сейчас мне всех баранов отдаст и еще спасибо скажет! — возмутился Хасан.
— Потом сам будешь наблюдающим ночью стоять.
— Да не ссы ты, Юра. Кто он такой?
— Кто бы ни был, а убивать его не стоит.
— Да кто собирается его убивать, если он по хорошему барана даст, то пусть живет себе спокойно.
— А если не даст?
— Даст, жить захочет — даст.
Пока мы болтали, пастух уже оказался напротив и, не обращая на нас внимания, продолжал идти дальше с таким видом, будто нас не замечает. Хасан окликнул его, пастух остановился. Хасан махнул ему рукой, чтоб тот подошел. Чабан постоял немного, потом медленно направился в нашу сторону, судя по его поведению, особой радости от встречи с нами он не испытывал. С виду он казался дряхлым стариком, но как часто таких вот дряхлых стариков приходилось встречать в горах с буром или гранатометом, и бегали эти дедки по скалам не хуже горных козлов.
Одет он был в выцветшие шаровары и сарбосовский китель, на голове была намотана чалма.
Хасан обратился к нему на таджикском языке, чабан начал что-то возбужденно отвечать, показывая рукой в сторону Грековского блока. Хасан, перебив чабана, стал на него кричать, а я стоял и наблюдал за ними. Мне было тревожно за Хасана, в таком возбуждении он мог вытворить все что угодно. Вдруг Хасан резко вытащил штык-нож из сапожка и приставил его к горлу чабана. Вот этого я и боялся и, подскочив к ним, схватил Хасана за руку, в которой он держал нож.
— Э, Хасан, ты че делаешь, оставь этого деда в покое.
— Юра, уйди нах-й! Не лезь, я сам разберусь с этим чертом. Он ох-ел ваще.
— Да знаю я твои разборки, сейчас завалишь его, а потом жди подлян от этих духов.
Бараны в это время продолжали идти дальше, и отошли от нас метров на пятьдесят, приближаясь к спуску в низину.
Хасан что-то крикнул чабану в лицо и, убрав нож от его горла, резко оттолкнул его, старик сделал пару резких шагов назад и чуть было не сел на задницу. После чего Хасан заткнул нож на место, вскинул автомат, передернул затвор и выпустил очередь по отаре баранов. Несколько крайних баранов повалились на землю, остальные с криком побежали дальше к речке. Я заметил, что два барана лежали и трепыхались в пыли, два лежали без движения, а один, прихрамывая на заднюю ногу, с криком бежал за отарой.