Дембельский альбом
Шрифт:
Рыба с палкой переглядываются, но молчат.
– Прошу меня простить, товарищ капитан, - продолжаю я, - но вы мне сейчас видитесь рыбой. А вот те милицейские сержанты вообще напоминают фигню какую-то...
Рыба вздохнула и так, невзначай, интересуется у туалетного ершика, впоследствии оказавшимся корабельным фельдшером:
– Где, значит, у нашего призывника располагаются почки?..
И тут я впервые ощутил, что такое макрийский удар. Это еще благо дело, табуретка ошибочно приняла за почки наиболее выступающую часть моего тела. Не дотянулась маленько... Собирался я быстро.
– ...первому расчету за слаженные действия объявляю благодарность!
– резюмирует Капитан.
– Рады стараться!
– эхом отзываемся мы со Шкетом.
Мы дежурим на боевой палубе. Медленно тянутся часы. Шкет замер у наполнителя и нельзя понять, спит макриец или нет. Я играю в сапера на терминале управления орудием. Первый расчет - образцово-показательный. Здесь лучшее оборудование, лучшие бойцы. Наливник новый и не плюется во все стороны едким плазменным киселем; кнопки управления не залипают, оттого что какая-нибудь негуманоидная морда закемарила на дежурстве и напускала на клавиатуру клейких слюней. Да! Сейчас я, пожалуй, лучший стрелок корабля!
А давно ли минул день, когда я впервые увидел орудийную панель с кучей разноцветных пиздюлинок!.. Не знаю, каким образом у Капитана оказалось мое личное дело из военкомата. Но там черным по белому значилась военно-учетная специальность: "командир огневого взвода", что позволяло предположить, что на службу рекрутирован дипломированный артиллерист. Напрасно я пытался убедить командирский состав, что как слушатель военной кафедры я знаком только гаубицей "Д-30" образца пятьдесят шестого года выпуска, да и то видел ее лишь на картинках и пару раз издали. Капитан пространно намекнул, что ему проще пристрелить меня и взять в команду нового призывника с ближайшей планеты, чем везти меня обратно на Землю. А Фанг на правах старшего пообещал, что неудачи в освоении канонирского искусства будут расцениваться, как саботаж и караться посещением крабьего сортира. Такая высокая степень мотивации не замедлила отразиться на скорости моего обучения.
– Орудийным товсь!
– хрипит динамик.
Это я знаю. Это уже в курсе. Три астероида вошли в зону действия радаров.
"Какова наша задача?" - спрашиваю я себя.
– "Осуществлять военное присутствие в заданном квадрате!" Астероиды, как потенциально опасные объекты, должны уничтожаться. На это не требуется даже подтверждения мостика. Почему астероиды идут строем, как корабли, и маневрируют, как корабли, я стараюсь не думать.
Пока остальные семь орудийных расчетов заполняют своими телами боевые посты, я успеваю погасить одну цель и изрядно нахлобучить другой. Корабль трясет от близких разрывов - "астероиды" отстреливаются. Завыла сирена разгерметизации корпуса - где-то перепало и нам.
Общими усилиями перестрелка завершается со счетом три - ноль. Корабль дает крен и идет на сближение с тем, что осталось от неприятеля после наших стараний.
Мы собираемся за обедом. Над длинным столом плывет встревоженный
Кок развозит на тележке пайки. Кто что жрет, он не запоминает. Он же повар, а не биолог. Поэтому команда разбирается сама. Вон, Фанг схватил какую-то деревяшку и пилит ее жвалами. Шкет прется от морковного цвета кристаллов, которыми можно резать стекло. Он их растворяет слюной и рассасывает, как леденцы. Трапезу Краба тоже ни с чем не спутаешь: обертка облеплена яркими предупреждающими варнингами. Краб должен аккуратно заглотить упаковку, не нарушая ее герметичность. Памятуя о том, что земные крабы питаются тухлятиной, я боюсь предположить, что будет, если эту герметичность нарушить.
И вот неохваченными остаемся только мы с Осьминожкой. Кок выкладывает в тарелку вещество ядовито-зеленого цвета и ожидает реакции. Мы с Осьминожкой переглядываемся и смотрим на тарелку с одинаковым отвращением.
– Это что?
– спрашиваю я.
– Суп, - врет кок.
Я поддеваю ложкой вещество, следом подтягивается тарелка, и суп начинает охоту за моими пальцами. Я отбрасываю тарелку от себя, она прилипает к стене и делает попытку уползи.
– Благодарю покорно. Я сыт...
Пожалуй, стоит прогуляться. А то из-за такого обеда я выроню еще и завтрак.
Спускаюсь на нижнюю палубу. Тамошние каюты обычно используют в качестве карцеров. Если мы действительно захватили пленников, то быть им только здесь.
– Цель визита?
– интересуется заблокированная дверь в отсек.
Точно изловили кого-то!
– Да посмотреть просто, - теряюсь я.
– В доступе отказано!
Минут двадцать мы препираемся с роботом. Мне скучно, ему, видимо, тоже.
– Цель визита?
Мне некуда спешить.
– Снятие сексуального напряжения с представителем своей расы!
– изобретаю я.
Робот некоторое время молчит, а потом открывает дверь:
– Цель подтверждена!
Ну, надо же, как интересно! Это, по крайней мере, объясняет длительное отсутствие офицерского состава.
Я ищу значок человека над дверью и проговариваю про себя магическую мантру: "Лишь бы только не мужик! Лишь бы только не мужик!" А то понятие "представитель своей расы" оно такое, обманчивое... А тут, глядишь, и служба станет краше...
Нет. Передо мной пленница. И весьма собой ничего. Плачет. Правильно! Что еще должна делать пленница? Сидеть и рыдать! Девчушка вроде обычная. Но не с Земли, светится она слегка в полумраке отсека, разве что из Чернобыля...
– Откуда, ты такое чудо?
– спрашиваю.
– С Одессы?! Хохлушка что ли?.. А!.. С Дессы!.. Не, не слышал. А звать как? Шмара? А!.. Мара, без "Ш". Почему переспрашиваю постоянно? Потому что мямлишь ты, не слышно ничерта!
Обижается. И заявляет, что с пиратами разговаривать не будет.