Демид. Пенталогия

Плеханов Андрей Вячеславович

И все это было напрасно.

Или нет?

Демид не привык просто так отдавать то, что действительно принадлежало ему. А Яна была тем, что должно принадлежать только ему...

С этой мыслью он и заснул.

* * *

И проснулся от боли.

Что-то ползало между его ног – голодное, шершавое, суетливое. Что-то царапало его кожу, перебирало членистыми суставами, как огромное насекомое.

Вдруг он понял, что это – рука. Человеческая

рука. Или почти человеческая. Ищет что-то, впивается в его кожу до крови длинными, острыми ногтями.

Демид вздрогнул всем телом. Испуганно выбросил вперед ладони, и в кромешной тьме они уткнулись во что-то твердое, холодное, как лед.

Демид нащупал на полу зажигалку. Зажег свечу. Язычок пламени выхватил из темноты лицо. Резкие, отвратительно угловатые черты. Запавшие воронки глаз. Распухшие губы утопленницы. Черный язык, блуждающий по губам.

Яна. Невозможно было поверить, что ЭТО – она. Но и отрицать это тоже было невозможно.

Она сидела между его ног. Она была обнажена, кожа ее почти светилась в темноте – бледная, как у обескровленного покойника. Она сидела перед ним, раздвинув ноги, и как сомнамбула, пыталась запустить руку ему в трусы

– Яна... Ты что?! Проснись!

Голова ее медленно повернулась на его голос.

Глаза в глаза.

Демиду не приходилось видеть взгляда страшнее. Птица. Вот кому могли принадлежать такие желтые, немигающие глаза-стекляшки. Ворона. Огромная, сошедшая с ума, похотливая ворона.

Кто-то украл прекрасные голубые глаза Яны, девушки, которую он любил, и вставил вместо них эти мертвые буркалы.

– Человечек... – Усмешка скривила черные губы и клыки желто блеснули между ними. – Ты проснулся, человечек... Трахни меня! Скорее! Людишки любят это. Они любят совокупляться, голые и потные слизни! Трахни! Я знаю, ты всегда этого хочешь!..

Голос был низким и сиплым. Что-то чуждое прорывалось сквозь телесную оболочку Яны. Что-то, поработившее ее разум.

Демид молча извивался. Он попытался освободить ноги, но они не слушались его. Яна – или то, чем было сейчас это существо, сдавило их мертвой тяжестью, лишило чувствительности.

В воздухе витал острый мускусный запах.

– Яна, что с тобой случилось? Проснись!

– Поцелуй меня... Возьми меня... Убей меня...– Руки ее тянулись к шее Демида, скрючившись, как лапы высохшего птичьего чучела.

– Яна! Ты слышишь меня? Борись с ним! Выкинь его из головы!

– Что, брезгуешь мной? Не нравлюсь я тебе такая? Не хочешь меня? Ну и черт с тобой!

Рука Яны скользнула между ее бедер и задвигалась там. Она откинула голову и закатила глаза. Она застонала в экстазе.

Его Яна не могла сделать такое. Не могла она вот так сидеть перед ним, и мастурбировать, стараясь, чтобы он увидел как можно больше подробностей. Это был спектакль – дешевый и отвратительный. И кто-то разыгрывал его, используя тело Яны, как марионетку.

Кровь потекла по ногам Яны.

Тело Демида ниже груди словно

отрубили. Не было там уже ничего – ни ног, ни живота, ни спины. И тупой холод этот полз все выше, добираясь до сердца его. Чтобы остановить сердце его в последнем мучительном спазме.

"Крест... Где крест? Боже, спаси нас, грешных..."

Демид лихорадочно зашарил рукой в ворохе одежды, пытаясь дотянуться до креста.

Существо остановило вдруг свое действо. Медленно поднесло руку ко рту. Слизало кровь с пальцев. Кровь Демида и кровь Яны.

Красные вертикальные зрачки сжались в точки.

– Ш-што, голуба, затрепыхался? Смертушку свою почуял? Бога своего зовешь? А где он, Бог-то? В раю, говорят? Там его место. Теплое местечко. Нешто он тебя услышит, творец своенравный, себялюбивый?! А твое место – в аду, человечек! Гореть тебе заживо... Гореть, как всем людишкам... Вошь ты супротив меня... Не таких, как ты, давил... лежат их кости гниючие по всей земле...

Голова Яны шипела, дергаясь и капая слюной.

Это был голос Агея. Демид узнал его. Трудно было не узнать.

– Молиться умеешь? Нонешние, они и это забыли... Молись, если можешь...

Костлявая рука сжала горло Демида. Демид попытался сделать вдох, но лишь захрипел бессильно, клацнул зубами бессильно, проскреб ногтями по полу.

Не было больше воздуха.

И все же он еще боролся. Не мог умереть просто так. Шарил непослушными пальцами вокруг себя. Искал крест.

Крест.

Последнее, до чего он хотел дотронуться в своей жизни.

Тьма взорвалась в его глазах миллионами искр. Тьма испуганно завопила сотнями вороньих голосов и разлетелась в стороны, хлопая крыльями рваной гари.

Крест мягко светился в руке Демида.

Сила вернулась в его замороженное тело. Он откинул чужие пальцы от своей шеи и хрипло втянул воздух.

Во мгле появилось лицо Агея – колебалось в воздухе полупрозрачной дымкой. Губы колдуна беззвучно двигались, растерянность читалась в глазах его. Демид вытянул крест перед собой.

– Нет тебе, диаволе, части и участия, места и покою, здесь крест Господень!.. – Демид сам не знал, откуда рождались эти слова в устах его. – Крест на мне, рабе божием Демиде, крест передо мною, крест за мною, крест – диавола и все враги победиша! Беги отсюда во ад кромешный, где твой настоящий приют и тамо да обретайся! Слово мое крепко, яко камень, аминь, аминь, аминь...

Голова колдуна разлетелось на клочья, истаивающие в воздухе с шипением. Мгновение – и только едва заметный смрад паленой шерсти напоминал о случившемся.

Демид медленно сел на топчане, опустил ноги на пол. Положил крест перед собой и тупо смотрел на него.

Не чувствовал он себя победителем.

Скорее – приговоренным к смерти, которому дали отсрочку на неизвестное время.

Яна со стоном приподнялась на локте. Кожа ее постепенно розовела, глаза приобретали осмысленное выражение. Она натянула одеяло на ноги.