Демид. Пенталогия

Плеханов Андрей Вячеславович

– …You, bloody dogshit, dirty stupid asshole, fuck away to your goddamned hell for Heaven sake… - провозглашал Демид. Ван Вэй монотонно пел мантру и раскачивался взад-вперед.

Огромная пятиконечная звезда горела над платформой. Демон корчился внутри нее, дергал руками и ногами, как невероятных размеров младенец, только что появившийся на свет. Острые рога его затвердели, торчали вверх и в стороны - каждый длиной в две моих руки. Сам демон не был уже похож на личинку, он обрел форму. Теперь он выглядел, как Дьявол. Самый настоящий Дьявол, словно сошедший с картины средневекового художника. У него были две мощные ноги, увенчанные острыми козлиными копытами, две пары когтистых рук и длинный хвост, заканчивающийся

змеиной головой. Демон был покрыт длинной красной шерстью, свалявшейся клочьями. Он лежал на спине, и моргал толстыми роговыми веками, и смотрел в небо. Хобот облачного смерча спустился уже низко, он бешено вращался и втягивал в себя пыль и мелкие камешки, как пылесос. Дьявол протянул трехметровую лапу вверх, схватил этот хобот и подтянул его к себе. Открыл пасть, ощерившуюся длинными желтыми клыками, и присосался к небесному шлангу. Облака на небе закрутились быстрее, проваливаясь в воронку смерча. Младенец-демон с хлюпаньем втягивал в себя кровь облаков, он насыщался, и брюхо его раздувалось, становясь похожим на шар.

Все это жутко не нравилось мне. Демон завершал свое возрождение к жизни, а Демид и не думал заканчивать выкрикивать свою безумную тарабарщину. Я начал уже сомневаться, что от нее есть хоть какой-нибудь толк. Пентаграмма наша дрожала и колебалась в воздухе. Все труднее было удерживать ее - казалось, что лучи, связывающие наши кольца, сделаны из раскаленных металлических прутьев. Они вибрировали, и дрожь их сотрясала наши тела, как приступ лихорадки. Правая рука моя онемела, я уже не чувствовал ее. Зубы мои клацали, пот заливал лоб, но я не мог поднять руку, чтобы вытереть его. Я стоял из последних сил.

Пора было заканчивать с этим. Время наше завершалось. Начиналось время демона.

Дьявол отбросил вдруг в сторону свой небесный шланг и громко рыгнул, обдав нас облаком горячего смрадного пара. Он уперся одной из рук в землю и легко вскочил на свои козлиные ноги. Он был теперь высотой с трехэтажный дом. Он дышал с присвистом. Жуткая звериная вонь заполнила все пространство.

– Все, хватит, - прорычал он. В реве его был слышен бешеный свист ледяного ветра, и грохот сталкивающихся скал, и низкий рокот надвигающегося землетрясения.
– Я вырос бы больше, но ваша проклятая ловушка мешает мне. Это неважно. Неважно… Вы слишком глупы, чтобы причинить мне вред. Время человеков кончается. Люди больше не обладают силой!

Хвост его вытянулся в сторону Демида. Сплюснутая змеиная голова, размером с телячью, качалась на конце хвоста, высовывала раздвоенный язык, и капли яда стекали с ее длинных клыков.

– Бесссмертный… - прошипела она.
– Зря ты пришшшел сюда, кимвер… Ты попался, кимвер. Ты умреш-шь первым…

Что- то изменилось в голосе Демида. Появилась в нем некая торжественность, и скрытая ярость, и даже нетерпение. Он выкрикнул последние слова заклинания, и все замолкло. Только огромная треугольная голова качалась перед его лицом и готовилась к змеиному броску.

Демид поднял вверх левую руку и повернул ее ладонью вверх. На ладони его появился маленький оранжевый шар. Он рос, и достиг уже размеров апельсина, и ослепительно светился в темноте.

– Вот тут ты ошибаешься.
– Демид ухмылялся, лицо его пылало в оранжевом отсвете шара.
– Я намного переживу тебя, Большая Каменная Глотка. Не тебе решать, когда мне умирать.

Он дунул на шар, и тот покатился по ладони, скользнул по пальцам и продолжил свое движение в воздухе. Змеиная голова бросилась на Демида, распахнув пасть до немыслимых пределов. Шар влетел прямо в змеиную глотку. Большую глотку.

Голова рептилии разлетелась на части, словно проглотила разрывную гранату. Огонь побежал по хвосту Дьявола как по бикфордову шнуру, шипя и рассыпая искры. Шкура демона вспыхнула вся разом, как тюк сухой пакли. Демон

взмахнул четырьмя когтистыми лапами и взревел от боли. И весь огромный аттракцион дернулся от боли вместе с ним. Дьявольский паровоз затормозил, завизжал, выпустив из ноздрей струи зловонного зеленого дыма. Вагонетки еще продолжали свое движение, они не могли остановиться так резко. Они сшибались друг с другом, наползали друг на друга, сталкивали друг друга с рельсов. Рамы, державшие пассажиров, поднялись вдруг вверх - одновременно во всем огромном поезде. Эль Дьябло не держал больше своих пленников, он отпустил их. И теперь большая часть его пленников находилась в свободном падении. Люди вылетали со своих мест, кувыркались в воздухе, вышибленные ударами, они сыпались с неба, как визжащий окровавленный дождь, размахивающий сотнями рук, сотнями ног. Подпорки начали рушиться с грохотом, погребая тела под своими обломками. Рельсы падали на землю. Они вели себя как живые - как обезглавленные змеи, бьющиеся в агонии. Они извивались, скручивались гигантскими клубками и превращали все, что попадалось на их пути, в кровавые ошметки.

Катастрофа, которая привиделась мне сегодня на Большом Змее, была невинной детской игрой по сравнению с этим. Дьявол, объятый огнем, метался на площадке. А огромное змеиное тело аттракциона, созданное его фантазией, распадалось на части вокруг нас, калеча и убивая людей. Пространство сворачивалось вокруг нас. Деревянные балки, бревна, куски рельсов многометровой длины, горящие обломки вагонеток, расчлененные, разорванные тела людей - все это летело сюда, к сердцу аттракциона, к бетонной платформе, под которой находились Врата Дьявола. Летело, крутясь ураганным смерчем смерти. И падало вниз, нагромождалось в кучи, не в силах преодолеть невидимой преграды.

Мы, Пятеро, стояли, сжав кулаки, сжав зубы, на границе двух рушащихся миров, чтобы не дать этим мирам поглотить друг друга. Мы и были границей этих миров. Мы повернулись спиной к своему миру, в котором умирали люди, чтобы не дать Дьяволу пройти дальше и убить всех .Мы стояли лицом к миру старого земляного демона, проснувшегося, чтобы насытить свой многовековой голод. Мы не держались за руки. Но руки наши связывали магические лучи пентаграммы. Связывали крепче самых толстых цепей.

Мы смотрели прямо в мир демона. Балмаседа когда-то сказал мне, что такие миры называются тонкими. Но я не назвал бы его тонким. Он был груб и безобразен, этот нечеловеческий мир. Чернота двигалась в нем, ворочалась, как зверь, разбуженный от спячки, свивалась клубами копошащихся голодных червей. Они пожирали время и пространство, эти твари. То, что некогда было бетонной платформой, на глазах превращалось в прах, осыпалось серой пылью в стометровый колодец.

Пола под нами уже не было. Только пять кругов, очерченных красным мелом, на которых мы стояли, оставались еще стабильными в распадающемся мире. Мы висели над бездной. Под нами выросла глубокая шахта. Невидимые стены ее, в форме пятигранной призмы, опускались вниз от нашей звезды-пентаграммы. И заканчивались на дне, на лучах другой пентаграммы. Ее вершины образовывали пять человек. Другие Пятеро.

Я видел их фигурки там, внизу. Они стояли на зеленой холмистой равнине. Там не было Парка Чудес. Еще не было, потому что его должны были построить только через несколько сотен лет. Я узнал их. Один из них был дон Рибас де Балмаседа, он стоял прямо под Демидом. Под Ваном находился Педро. А подо мной - Франсиско Веларде собственной персоной. Не зря все-таки я рисковал собственной шкурой, спасая его.

Они видели нас. Они подняли головы и смотрели на нас оттуда, из бездонного колодца прошлого. Может быть, Франсиско хотелось помахать мне, но он не мог поднять руку. Потому что он, как и я, удерживал пентаграмму. Удерживал границу миров.