Демократия, не оправдавшая надежд

Быков Александр А.

В числе участников высадки были и американцы с крейсера «Олимпия», бравые морские волки. Основные силы, которые правительство Соединенных Штатов отправило в Северную Россию были еще в пути.

Большевики бежали из Архангельска, не оказав сколько-нибудь существенного сопротивления. У них все было готово к быстрой эвакуации. Но, как водится в таких случаях, немало полезного так и осталось в городе, доставшись заговорщикам.

У организатора заговора Чаплина и прибывших на кораблях союзников сил, чтобы организовать преследование красных и на плечах отступающих

продвинутся до Вологды, было совершенно недостаточно.

Об этом очень мечтали дипломаты Антанты, которые были не только в курсе дел, но и выступали организаторами этой дружеской интервенции. Они полагали, что только слухи о высадке лучших армий в мире заставят большевиков бросить все и бежать прочь. В Вологде американская военная миссия заплатила за аренду дома, где они располагались до приезда на Север, сразу на год вперед. Рассчитывали вернуться после отъезда в июле 1918.

Дипломаты мечтали сплотить всех недовольных большевиками и на широкой платформе создать правительство, выражающее интересы большинства жителей России. Внутрипартийные противоречия в расчет не принимались. Главное было одно – сокрушить ненавистный союзникам большевизм.

Но этим занимались теоретики, практики в военной форме на другой же день после высадки войск поспешили занять позиции как можно дальше от Архангельска. Сформировав какое-то подобие линии фронта, стали ждать подкреплений для продвижения вглубь территории в сторону Вологды.

После переворота 2 августа Архангельск преобразился буквально за пару дней. На улицах появилась нарядно одетая публика, магазины торопились продать ставшие актуальными предметы роскоши, повсюду были видны военные мундиры императорской армии.

Теперь замечания делали уже тем офицерам, кто всё еще не сподобился вернуть обратно на китель погоны и прицепить на фуражку кокарду. Впрочем, обязательным возвращение старых знаков отличия не было, и многие офицеры по-прежнему пребывали без погон. Как говорится, это было делом совести.

Ежедневно на площади играл оркестр, а в ресторанах снова подавали блюда из дореволюционного меню. Откуда, спрашивается, все это взялось в полуголодном городе, еще недавно задавленном большевистской властью?

7 августа в Архангельск вернулись члены дипломатического корпуса. Они прибыли из Мурманска и Кандалакши на судах в сопровождении внушительного военного эскорта.

На пристани состоялось очередное чествование, теперь уже не военных, а дипломатических представителей. Слово для приветствия дали Николаю Васильевичу Чайковскому. Он был представлен союзникам как глава Верховного управления Северной областью.

Все случилось именно так, как и планировалось еще в июле. Совершив военный переворот, капитан второго ранга Чаплин передал власть на освобожденной территории гражданскому правительству, оставшись командиром немногочисленного отряда русских добровольцев, куда записалось в первые дни после переворота около пятисот человек, в основном патриотически настроенная молодежь.

Большинство находившихся в это время в Архангельске офицеров, более двух тысяч, не спешило встать под знамена белого движения

и союзников. Они не хотели воевать. Гораздо проще было прожигать жизнь в ночных заведениях и ругать на чем свет стоит большевиков и союзников. Первых за то, что уничтожили Россию, вторых – за само присутствие на Севере.

Слово интервенция в русском языке имеет четко выраженный негативный оттенок. Разумеется, первоначально союзники не знали про такой расклад и долго не могли понять, почему эти русские вечно всем недовольны.

Услышав фамилию новоиспеченного главы правительства французский посол Нуланс удивился:

– Чайковский? Он не родственник великому композитору?

– Нет, – шепнул ему в ответ третий секретарь посольства граф де Робиен, – просто однофамилец.

– А похож, и борода такая же!

– Совсем не похож, композитор был совершенно другой, я видел фотографическую карточку, ничего общего.

По случаю прибытия дипломатов Антанты на площади был организован митинг.

– В этот торжественный день, – начал свою речь Чайковский, – мы приветствуем дипломатический корпус стран союзниц на освобожденной от большевиков русской земле.

Площадь накрыло громом оваций.

– Наша цель – воссоздание единой всероссийской государственной власти на основе воли народа, выраженной на выборах в Учредительное собрание.

Мы за восстановление единой и неделимой России в составе с отторгнутыми у неё силой областями и территориями. Мы за восстановление попранных свобод, завоеванных революцией, за власть Учредительного собрания, земства и городских выборных дум.

В этой работе Верховное управление Северной области надеется на помощь правительств народов Англии, Америки, Франции. С их поддержкой мы рассчитываем победить голод и финансовые затруднения, обеспечить установление прочного правопорядка и охрану интересов труда.

Публика снова начала аплодировать. Чайковский завершил выступление, сделал шаг в сторону и остался у трибуны. С противоположного конца площадки к трибуне прошел дуайен дипломатического корпуса американец Дэвид Френсис. Они были знакомы давно, общались еще в бытность посольства в Петрограде и Вологде. Джентльмены не виделись чуть более месяца, но Чайковский сразу же обратил внимание: посол нездоров, он сильно похудел, выглядел очень уставшим и утомленным.

– Господа, – начал свою речь Френсис, – президент Соединенных Штатов Вудро Вильсон в доктрине внешнеполитической деятельности нашей страны определил в числе важных задач помощь дружественному Америке русскому народу, и поэтому мы здесь.

Чайковский, большую часть жизни проживший за границей и великолепно владевший английским, перевел. Площадь разразилась овациями.

– Мы будем помогать свободному русскому демократическому правительству всеми силами и на этом примере покажем все величие демократической идеи. Пользуясь случаем, хочу сказать, что силы Германии сломлены, мир будет заключен в ближайшие три месяца, и это станет нашей общей победой, победой стран Антанты и русских демократических сил, оставшихся верными союзному долгу.