Демон-Хранитель
Шрифт:
— Мы можем укрыться в городе проклятых, — неожиданно предложил ангел, и я впервые посмотрел на него без злобы, только почему-то подумал, что в аду он начал соображать лучше. — Там спиртное льётся рекой, — добавил Джек и осёкся под моим взглядом.
«Нет, — вновь подумал я, — показалось».
Джек виновато покосился на меня и оправдался:
— А ещё там много проклятых душ, и Джен легко сможет затеряться среди бескрылых, а тебе помогут снять наручники и не зададут лишних вопросов.
— Без монеты? — зло сощурился я.
— Без монеты, — пообещал Джек и двинулся в путь.
— Сол, Джек просто волшебник,
Мне только осталось открыть и закрыть рот: ангел удивлял меня всё сильнее. Не простое совпадение: Джек пережил любовь к своей подопечной, в аду ориентировался лучше меня и крылья мог менять. Странное умение даже для нас. Я молчал, но меня так и подмывало поинтересоваться. Привыкший не доверять, я шёл, как будто вбивал в землю сваи, и сверлил пылающим от гнева и вопросов взором затылок ангела. Только ангела ли?
Рядом двигалась Джен, сжимавшая мою руку, ощущавшая моё состояние и с вопросами заглядывавшая мне в глаза. Я улыбнулся и поцеловал её руку. Она улыбнулась в ответ и закусила нижнюю губу, тем самым подстегнув меня ускориться и начать молиться Создателю, чтобы время, отпущенное нам в этот раз, продлилось как можно дольше. Достаточно удалившись от тюрьмы, мы взлетели. Девушка покоилась на моих руках и с восторгом рассматривала черные крылья, которые трепал горячий воздух сожжённой людскими грехами пустыни ада. А я усмехался и был счастлив просто от того, что она рядом, что могу сжимать её в объятиях чуть сильнее, чем просто хранитель, но недостаточно для пылкого влюблённого. Она улыбалась и гладила моё лицо, отдёргивая тонкие пальчики, которые я так и норовил укусить, отвлекаясь на долгие, приводящие к лёгкому помешательству, поцелуи.
Когда увидел город проклятых, весь утопающий в неоновых огнях, я улыбнулся и потянул носом. Я знал этот запах — это был запах свободы, как бар падших, только размером с какой-нибудь Лас-Вегас. В этом городе можно затеряться и затереться, пропасть и не вернуться. Здесь можно всё и за это ничего не было, но даже тут старались соблюдать закон перемирия.
Мы спустились перед его началом, что венчала огромная вывеска, на которой кривыми печатными буквами на древнем демоническом было написано: «Пей, веселись, ибо завтра не наступит никогда». Передёргивание слов из Библии: и печально, и одновременно необычно, дерзко и на грани фола. Я был тут однажды, и мне хорошо запомнилась мрачная и притягательная атмосфера этого места: много выпивки, много девок, не обременённых моральными принципами, много запрещённых препаратов. Всё, что я любил до Джен, всё, что перестало существовать для меня после того, как я стал её хранителем. Этот город предназначен быть для нас короткой передышкой перед чем-то неизвестным. Но можно было обманывать Джен, но не самого себя. Это последняя остановка на недолгое время перед расставанием навсегда.
Джек снял плащ и накинул на плечи Джен, и она с благодарностью посмотрела на него. Мы продолжили путь по тёмным, узким улочкам и проулкам. Джек не выводил нас на главные, опасаясь, что разношёрстная компания — ангел, демон и душа — привлекут излишнее внимание.
Он сначала зашёл в один дом, пробыв там довольно-таки большое количество времени, затем с громкой руганью, не присущей скромняге Джеку, вышел оттуда, довольно улыбаясь, показывая на чёрный кошель, в котором позвякивали
Проулками мы дошли до ещё одного неприятного обшарпанного дома, который, казалось, был заброшенным. Джек сделал несколько условных ударов, и дверь почти сразу распахнулась. Вышла хрупкая демоница, одетая, как пират Флинт, и тоже без глаза. Я мрачно воззрился на неё. Она с интересом рассматривала Джен, и девушка с не меньшим интересом смотрела на неё. Я был удивлён, но они чувствовали симпатию друг к другу. Не поздоровавшись, она хоть и смерила нас с Джеком холодным взглядом, но всё-таки впустила вовнутрь.
— Мира, кто это? — спросил дребезжащий старушечий голос.
— Джек, ба, — ответствовала та, кого назвали Мирой.
— О, малыш Джеки, — тепло отозвалась старушка, и было слышно, как она засуетилась.
Я взглянул на Джека ещё более изумлённо, так что тот даже покраснел. Мы вышли на свет из тёмного коридора в комнату с круглым столом, за которым сидела старая подслеповатая демоница. Она, ориентируясь на звук, повернула голову в нашу сторону и тепло улыбнулась. Затем удивлённо уставилась на Джен и сделала жест Мире. Та увела мою девочку в сторону, подальше от стола. Я не отводил от неё напряжённого взгляда.
— Тебе здесь нечего опасаться, Воин, — начала говорить бабушка, и я, вздрогнув от такого обращения, удивлённо воззрился на старую женщину. — За душу тоже не опасайся — твоей малявке тоже ничего не угрожает, — уже в который раз по приходу сюда я был поражён до глубины своего демонского дна.
Джек, усмехнувшись, смотрел на меня. А я думал, что слишком много времени уделял каким-то внешним вопросам и не замечал чего-то более важного, а должен был.
— Бабушка знает заклинания, покажи ей наручники… — проговорил Джек, указывая на старушку.
Из угла, где сейчас говорили девочки, послышался громкий хохот Миры. Я поднял глаза на Джен и увидел, что она стоит с распахнутой ладонью и пунцовая, смотревшая на меня в упор. Мира ей гадала по руке.
— Цыц там, Мира, — прошелестела старушка, однако девушка услышала и смеяться перестала. — Покажи Джен её комнату, — и та послушно увела мою девочку.
Я заволновался, намереваясь вскочить, но неожиданно крепкая сухая ладонь старухи остановила меня.
— Здесь и сейчас ей ничего не грозит, — проговорила она увещевательно, и я ей поверил.
А слегка подрагивающие пальцы стали скользить по наручникам, и заклинания оживали под прикосновениями, мерцая ярким огнём.
— Заклинания, нанесённые очень сильным ангелом, чистым и верящим в великое перемирие, — произнесла бабушка, а перед моим взором встал образ ангела Федорио.
Я слышал, что она начала шептать что-то на древнем демоническом, который узнал, как тот, кто в своё время обучал демонов искусству войны, знал в совершенстве. Я не понимал некоторые обороты из-за того, что она их складывала на причудливом старом диалекте, но уловил общий смысл: она буквально отмывала меня в адском огне и в слезах самых чистых ангелов, благословляя любовью Создателя, проклиная ненавистью Сатаны. И оковы пали, тяжело брякнув о стол. За секунду до этого заклинания вспыхнули и исчезли, рассеявшись, как искры от костра. Я облегчённо потёр руки и улыбнулся.