Демон-хранитель
Шрифт:
– Отдыхай, мы скоро, - и, повернувшись к Балтазару, чуть ухмыляющемуся от осознания такой наглости, эльфам обычно неприсущей, поинтересовался: - Мы еще кого-то ждем?
Демон хмыкнул и, как был – босиком – перенес их в центр огромного сугроба, окруженного высокими деревьями со странной белой корой.
– Что дальше?
– поинтересовался он, стоя по пояс в снегу.
– Мне лечь? Вы распоряжайтесь, не стоит стесняться. Я весь ваш.
Потом Северус скинул с себя теплую мантию и, расстелив ее прямо на холодной земле, лег на спину, увлекая за собой Люциуса, и протянул к возлюбленному руки:
– Зарри… согреешь?
От вида этих изящных, доверчиво вытянутых рук, блестящих от нетерпения глаз, от смешавшихся на ткани черных и белых волос, Балтазару вдруг стало все равно, что они сейчас на той самой поляне, где он провел столько жарких ночей, празднуя со своими эльфами праздники Пробуждения, а потом и Плодородия, что супруги ничего не помнят о тех звездных часах, когда их влажные от сумасшедшей, почти звериной страсти тела овевал теплый ветерок, а пролитое семя щедро окропляло жадную землю.
Он обнял их снова, изгоняя из мыслей то, чего они, возможно, никогда не вспомнят. Зеленую, одуряюще пахнущую траву, раздавленную их весом, запах тяжелой, плодородной почвы, шелест бесстыдной листвы, страстное пение соловьев. И две пары огромных глаз, одинаково темных от страсти, в которых отражалась целая вселенная – мириады миров, кружащих вокруг своих светил-звезд. Тихие всхлипы Элла и страстное рычание Мора, их поцелуи, горячие языки и руки…
– Зарри, наш Зар…
Кое-что все-таки изменилось. «Наш», а не «мой». Стоило ли ради этого терять их? Наверное, ни одно слово на свете не стоит смерти.
– Люблю, - мучительно, на выдохе, - люблю… вас обоих.
Ни одно, кроме этого «люблю», идущего от холодного, казалось, сердца Хссаш.
Сквозь молочную мглу ледяного тумана проступили звезды. Балтазару, лежащему на спине с заведенными за голову руками, оплетенному страстно двигающимися телами возлюбленных, вдруг подумалось, что он уже и забыл, какие они здесь огромные, эти ночные миры.
Страстно выгибался Хссаш, принимая его, горячие губы Тхашш терзали шею, две пары рук ласкали его, точно зная, как правильно. И пусть за спиной у него никогда не развернутся крылья, как у всех нормальных драконов, но он готов отдать и все остальное, включая вечность, только ради того, чтобы у Врат, когда эта вечность минет, в его руках лежали две узкие ладошки.
Ярко-красное Око, занимающее тут половину небосклона, заглянет утром за верхушки деревьев и согреет своими жаркими лучами троих, переплетшихся на первой яркой траве, как молодые угри. Темноволосый молодой эльф проснется первым, удивленно оглядываясь по сторонам, а на обнаженный живот ему сядет большая бабочка. Он тихо улыбнется и, глядя в самое родное на свете лицо спящего супруга, такого сильного и вместе с тем – уязвимого, понадеется, что тот так же стряхнет с себя тяжесть потери и сможет жить дальше. Не ощущая привкуса смерти на их губах, отпустив прошлое.
Глава 108 Рождение наследников
Кровь вскипела в каменном кубке, обращаясь в зелье родства, и очень растерянный, даже какой-то робкий Делинталиор благоговейно поднес его к губам, предварительно взглянув на разве что не мурлычущего Балтазара, устроившегося с Люциусом на узком резном диване в ритуальном зале Иссинавалля. Господин милостиво кивнул, и горячее зелье опалило горло, скручивая тонкое тело болезненной судорогой. Даже после отречения отца было не так больно. Но боль быстро прошла, и Делинталиор совсем другими глазами посмотрел и на замок, и на своего Короля. В том, что перед ним именно Темный Король, не приходилось даже сомневаться, это ощущалось каждой клеточкой существа, каждой венкой, по которой бежала обновленная кровь, каждым биением сердца.
– Надеюсь, Дро не оторвет мне голову, - чуть удивленно выдал Его Величество и взмахом изящной гибкой кисти призвал зеркало.
– Ну как?
Видимо, кровь Светлых значительно ослабилась, потому что волосы, бывшие раньше светло-золотыми стали чуть темнее и тяжелее. Ресницы и брови ярче выделились на породистом лице, а губы из бледно-розовых стали почти алыми.
– Ох…
– Делли, вы выглядите как бледный цветок хищной лилии, который пересадили в почву, удобряемую кровью, - подал голос Балтазар, подставляя шею вылизывающему ее Люциусу, который как будто заразился от Тхашш желанием постоянно тереться о старшего супруга, касаться его, ласкать, требовать внимания.
Эта ночь изменила его, открыв не только доступ к эльфийской магии, но и к какой-то страстности, прятавшейся до этого где-то глубоко внутри. Он ощущал себя влюбленной, обезумевшей вейлой, которой постоянно хотелось… хотелось, в общем.
– Хм… - довольно протянул тем временем Его Величество, обхватив родственника за точеный подбородок и поворачивая его голову из стороны в сторону.
Откинув тяжелые волосы, он осмотрел чуть больше удлинившиеся уши, а потом приподнял верхнюю губу.