Демон-хранитель
Шрифт:
Умертвие питалось силой пленника и весьма недружелюбно кусало его за плечо, не брезгуя и кровью. Балтазар, увидев композицию «Сириус в плену у страшного Некроманта», лишь посоветовал ему расслабиться и получать удовольствие. И не лезть впредь к занятым магам со своими глупостями. Блэк обиделся, но ненадолго. Освободившись, он прямиком бросился к Лилит, сел у ее ног, приложил ухо к большому животу и, глупо улыбаясь, заявил, что будет крестным. Демонесса хотела весьма нелюбезно отказать, но тут ребенок в ее чреве радостно пнул Блэка в ухо и поджег ему волосы, видимо, утверждая эту кандидатуру.
Низший радостно
***
Тридцатого июля Балтазар закончил все дела и с утра не выпускал принцев из спальни даже в столовую. Он снова и снова жадно брал их по очереди и одновременно, иссушая душу бесполезными попытками остановить время, налюбиться вперед, выразить тот сумасшедший коктейль чувств, которые он испытывал. Северус и Люциус судорожно цеплялись за его плечи, гладили по волосам и молчали. В конце концов, на глупые вопросы «Зарри, что? Что происходит? Что с тобой?» их супруг перестал честно отвечать давным-давно, а в последнее время и вовсе молчал, отводя взгляд. Сердце Северуса тревожно билось, интуиция вопила о том, что абстрактная «беда, до времени ладонью мессира отводимая» уже стоит на пороге, и Вечность, глядящая из ее пустых глазниц, ехидно скалится, наблюдая за их агонией.
Люциус молчал. Он вообще многое предпочитал держать в себе, но это не значило, что там, в глубинах той бездны, что представляет собой человеческая душа, ничего не происходило. Он смотрел на запрокинутое в экстазе лицо, водил кончиками пальцев по чувственным губам, зарывался носом в жесткие волосы своего возлюбленного и понимал, что вот-вот разразится гроза, слабые предвестники которой не давали им спокойно жить с самой свадьбы. В грустные зеленые глаза он старался не заглядывать, боялся разрыдаться, выплеснуть скопившуюся в душе горечь и отравить несокрушимому демону последние сладкие минуты взаимной, разделенной, страстной любви, которая вот-вот… Что? Хссаш не знал ответа на этот вопрос, но уверенность в том, что совершенно ничего нельзя сделать, пронизывала воздух, отбивая желание жить.
Утомленные горькой любовью, насытившись до состояния, которое можно было бы назвать истомой, если бы не отчаянная сумасшедшая безнадежность, отравлявшая каждый вздох, каждое слово, принцы сплелись со своим демоном.
– Я люблю вас. Что бы ни случилось, кто бы и что вам ни говорил, никогда не забывайте об этом.
В который раз звучали эти слова? Сотни данных друг другу клятв, тысячи нежных слов, десятки поступков связывали этих троих. Они были целым, единым, неделимым, вечным.
С первым ударом старинных часов в гостиной, возвещавших о начале нового дня, Балтазар прошептал:
– Dormite.
И оба принца послушно закрыли глаза, не успев даже возмутиться.
Болезненная судорога скрутила сильное тело, и бессмертный демон, преступно долго любовавшийся своими супругами, не успел сделать то, что хотел – уйти, чтобы его сокровища не видели того, во что он должен был превратиться, оставляя этот солнечный, напоенный любовью мир, отправляясь к Вратам, из-за которых
«Судьба справедлива в своей безжалостности», - успело всплыть в затуманенном болью сознании, и совершенное тело одного из самых могущественных демонов Упорядоченного вытянулось между спящими супругами, холодея, отдавая жизнь и магию. Каплю за каплей.
Холод лишил подвижности пальцы, дрогнувшие в последней попытке коснуться светлых волос, остекленели глаза, тщетно желавшие запечатлеть в угасающей памяти любимые черты, оба сердца, отсчитав еще несколько болезненных ударов, замерли и остановились навсегда.
В тот же миг, вместе с первым криком рожденного на свет ребенка, реальность взорвалась, и последнее пристанище того, кого когда-то звали Балтазаром, превратилось в ад.
С оглушительным звоном лопались охранные нити, завязанные на это существо, мэнор содрогнулся до основания, жадные пасти долго сдерживаемых кошмаров раскрылись, поглощая реальность, а хрупкие тела его магических супругов приняли на себя всю мощь магического отката. Рушились слои защитных заклинаний, больно хлестало порванное кружево магической связи, душа, одна на троих, раскалывалась на три неравные части, самая большая из которых скатывалась все дальше в небытие.
Глава 112 Обратная сторона рая
ХЭ обещан, и он будет. Выше нос, наши принцы не пальцем деланы, справятся.
Дродан с совершенно дурацкой улыбкой на клыкастом лице любовался своим спящим супругом. Темные ресницы эльфа трепетали, как крылья бабочки, пухлые губы, доставившие ему ночью самое острое наслаждение, складывались в улыбку, а перламутровые щеки заливал розовый румянец, совсем как тогда, когда это красивое лицо искажалось от страсти, а из нежного горла вылетали только хриплые стоны.
Ощутив нестерпимое желание повторить все снова, орк прижался к спящему мужу так, чтобы тот даже во сне мог ощутить его напряжение.
Делинталиор вздохнул и открыл туманные от недосмотренного сна глаза. Тонкие пальцы обхватили крупный член орка и ласково сжали его, вызывая утробный стон.
– Делли…
– Ненасытное зеленое чудовище, - улыбнулся эльф, облизнув губы. И тут же отдернул руку, уставившись на свой брачный браслет.
– О, Эру!
Он вскочил, как был, голый, со спутанными волосами, весь покрытый темными засосами, и принялся быстро одеваться, нервно дергая завязки своей повседневной одежды.
– Дро, поднимайся, - поторопил он орка, ошарашено глядящего то на него, то на свой собственный артефакт, охватывающий все предплечье.
– Сир умирает. Мой Король… Дро! Он…
Орк быстро оказался рядом и встряхнул готового разрыдаться эльфа за плечи.