Демон и дева
Шрифт:
— Видишь ли, тетушка Ингрид умерла совсем недавно. Оба — и мать, и отец — считали, что самое безопасное место для сокровища — это Гростенсхольм. Мать, по правде говоря, никогда не испытывала тяги к сокровищу.
— Знаешь что, Винга! Мне совсем не нравятся твои кривые взгляды. За кого ты меня принимаешь? Думаешь, я стану опасен, если мне не достанется сокровище?
Винга помолчала.
— Мои родители видно считали, что Сёльве обязательно унаследует усадьбу и будет там жить. Но все
Хейке провел пальцем по щеке девушки.
— А ты была еще слишком мала и не понимала, что сокровище должно быть надежно спрятано… Зато ты спасла книги!
— Ага, — Винга была очень горда собой.
— Почитаешь мне как-нибудь?
— С удовольствием. Когда? Завтра? — девушка была в восторге.
— Если останется время, — улыбнулся он. — Нам нужно все хорошенько обдумать.
— Да. Знаешь, Хейке, о чем я думаю? В Гростенсхольме сейчас никого нет. Что, если мы захватим усадьбу? Тогда Снивель просто не сможет войти туда, вот и все!
— Думаешь, я об этом не думал? А знаешь, что случится потом? Снивель ведь государственный чиновник! Он придет со своими людьми, обвинит меня во вторжении на чужую территорию и бросит в тюрьму. Я даже не успею найти адвоката. Нам просто необходимо иметь поддержку! Иначе Снивель упрячет меня за решетку без суда и следствия. Я не могу этого допустить. Все что угодно, только не это!
— Да, понимаю!
— Я не могу сидеть в камере. Я наложу на себя руки. Это не пустая угроза!
Винга представила себе маленького мальчика Хейке, которому в детстве подолгу приходилось сидеть в клетке, скрючившись в три погибели. А его отец, Сёльве, тоже меченый, дразнил и колол сына палкой.
Прижавшись с Хейке, Винга старалась успокоить его, как могла.
— Я знаю, знаю. Этого больше не случится. Больше никто и никогда тебя не засадит.
Хейке обнял девушку, прижавшись к ее волосам. Он нуждался в утешении. Она вспомнила, как он рассказывал ей о своей жизни. О том, как не так давно его заперли в мертвецкой, полной привидениями. Тогда его охватила паника. Он обломал все ногти и разбил в кровь пальцы, пытаясь выбраться оттуда.
— Такого больше никогда не случится, — она гладила его лицо. — Никогда, никогда больше не случится!
Хейке старался изо всех сил побороть свой страх. Винга помогала ему, болтая о том о сем.
— А как тебе спится в этом крошечном сарае? Наконец Хейке выпрямился:
— Хорошо. Я ведь знаю, что в любой момент могу открыть дверь и выйти.
— Да, конечно. Я об этом как-то не подумала. Хейке, как нам хорошо вдвоем! Мы стоим прижавшись друг к другу, а я даже совсем не испытываю желания… Ну, ты знаешь, о чем
Он улыбнулся. В наступившей темноте его уродливое лицо казалось почти красивым. Винга знала, что в темноте светится его доброта.
— Знаю. Я тоже не ощущаю страстного желания. Наши отношения строятся не только на эротике. Нас объединяет нечто более крепкое, более прочное. И это здорово.
— Хейке! Если у нас так много общего… Почему ты тогда не хочешь меня? Почему ты не можешь спать вместе со мной в доме? Почему ты постоянно отталкиваешь меня?
— Потому, Винга, что тебе всего шестнадцать!
— Скоро семнадцать!
— Не вижу никакой разницы. Давай вернемся к этому вопросу, когда тебе исполнится двадцать.
— Нет, знаешь что?
— Ну ладно, девятнадцать.
— Восемнадцать. И я уверена, что не изменюсь за это время.
Откинув голову назад, он засмеялся:
— Это ты-то? Ты же шею выворачиваешь при виде какого-нибудь красавчика. Винга, то, чем мы занимались в повозке, на самом деле ничего не значит. И сделанное не изменило нашего отношения друг к другу. Но это было в последний раз! Так и запомни!
— Пока мне не исполнится восемнадцать!
— Ладно, пусть восемнадцать. Тогда ты сама увидишь, что будешь думать совсем по-другому. «Какой такой Хейке? Да зачем он мне нужен? Я и близко к нему не подойду! Вокруг полным-полно парней!» Готов поспорить, что так оно и будет.
— Знаешь, Хейке, такая самокритика тебе совсем не к лицу. Пора с этим кончать.
— Понимаешь ты или нет, я должен получить свою усадьбу обратно! И я не хочу витать в облаках! А потом мне нанесут удар сзади! Нет уж, спасибо!
— Фу, Хейке, ты глуп, как старая лошадь, которая всю жизнь работала на пивоварне, ходя по одному и тому же кругу… Тихо!
Оба прислушались.
— Слышишь? Сюда едет повозка! — Винга смотрела на Хейке округлившимися глазами. У того заблестели глаза:
— Сюда, верно, направляется старая кляча с пивоварни!
— И правда, сюда кто-то едет. Где коза?
— В сарае.
— Наши вещи все в доме? На улице ничего не сушится после стирки?
— Ничего. Хейке, я побежала. Я не могу! У меня началась паника! Помоги!
— Спрячься! А я осторожно выгляну, посмотрю, в чем там дело.
Винга сжалась в комок у стены.
— Красивый экипаж… Кучер… На козлах Эйрик… Эйрик! Зачем ты это сделал? Как ты мог?! — Хейке спрятался рядом с девушкой: — Они остановились. Проклятье! А я-то считал, что Эйрику можно доверять!
— Что будем делать?
— Затаимся, словно нас здесь нет. Он обнял ее. Они затаили дыхание. Винга дрожала, словно осиновый лист. Она ужасно боялась. В дверь постучали: