Демон ночи
Шрифт:
Ванья задыхалась под ним, прижимала к нему свои бедра, она готова была кричать в своей дикой тоске по нему, умолять его своими поцелуями и объятиями, раздвигая при этом ноги еще шире.
Тамлин отвечал на ее поцелуи, он коснулся языком ее языка, и это было чудесное чувство, словно у них был общий язык, но потом снова отпустил ее губы и сбивчиво произнес:
– Скажи, кто ты такая, тогда…
Положив руки ему на ягодицы, она снова попыталась прижать его к себе – и это было слишком для Тамлина. По телу его прошла сильная дрожь, он нащупал свой член и направил его прямо к ней, и ничто в мире не могло уже остановить его. Страсть его была просто звериной, и Ванья
Тамлин же испытывал такое ни с чем не сравнимое наслаждение, что ни о чем другом уже не мог думать. Он заметил, что Ванья перешла на другой, более быстрый темп, глаза ее расширились, на лице было написано нестерпимое вожделение. Дыхание ее становилось все более и более частым и громким, почти переходя на крик, и наконец она с силой прижалась к нему в миг обоюдной паузы. После этого тело ее обмякло, но она продолжала обнимать его, еле слышно шепча: «Я люблю тебя, Тамлин, люблю, люблю…»
Сам же он продолжал двигаться дальше, уже совершенно не понимая, где он, кто он и что находится вне этих объятий, ему казалось, что какая-то раскаленная масса вот-вот хлынет из его тела в ее тело, словно только это имело для него в жизни значение – наполнить ее своим жизненным соком. Приподняв голову, он выгнул спину в последнем мощном рывке – и громко закричал от сверхчувственного наслаждения, о котором он только мог мечтать, словно вся его предыдущая боль наконец-то оставила его.
После этого он лег на нее и остался лежать, напряженно дыша, как и она сама. Потом медленно вытащил из нее свой член, чувствуя, что вместе с ним оттуда выливается струя жидкости.
Оба не в силах были говорить. И никому из них не хотелось говорить, не хотелось осквернять словами этот миг. Взяв свою набедренную повязку, он вытер ею у нее между ног и увидел, что ткань окрасилась кровью. Но ему не показалось, что она испытывала боль, и это удивило его. Он был благородным созданием, она же была всего лишь…
И он в страхе подумал: ей же всего шестнадцать лет!
Но уже поздно было сожалеть о содеянном. То, что произошло в этот вечер, было необратимо, он проиграл, но он сделал это с радостью. Демон ночи Тамлин никогда не был так счастлив.
Здесь его дом. У Ваньи. Это был его первый контакт с другим существом. Подобно тому, как лишенные матери утята привязываются к человеку, который их кормит, считая его своей настоящей матерью, Тамлин искал себе пристанища у Ваньи в тот раз, шесть лет тому назад. Лишь с той разницей, что он никогда не видел в ней матери, он был просто к ней привязан. Она была для него домом, подобно тому, как домом для него была ее комната. Она была его товарищем по играм, которому он не всегда платил добром за добро – наоборот.
Но теперь он сделал ее счастливой, он это знал. И впервые в жизни демон Тамлин почувствовал то, что называется нежностью. Он смотрел на ее усталое лицо с закрытыми глазами, и его руки принялись сами ласкать это лицо, не царапая его ногтями.
Открыв глаза, Ванья посмотрела на него. Она была серьезна, немного печальна, на глазах у нее были слезы, но она улыбалась ему и притянула его голову к себе. И она осторожно поцеловала его в губы, словно в знак благодарности.
Тамлин сполз с нее, прижался к ней и приготовился уснуть.
У него было такое ощущение, словно он добился в жизни желаемой цели.
Наказание за содеянное он понесет позднее.
Внезапно
Его ожидало не наказание.
Его ожидало нечто гораздо более худшее.
Что теперь скажет ему его великая мать, Лилит? Как ему теперь забыть все это?
«Твое вожделение велико, сын мой, я это вижу. Делай с этой девушкой, что хочешь, забавляйся с ней, но потом ты должен убить ее!»
«Но не сразу, – подумал он, лежа и обнимая Ванью за талию. – Не сразу! Сначала я должен выполнить свое задание. Выведать у нее, кто она такая.
А потом узнать о том, другом, которого никак не может обнаружить Тенгель Злой. Она должна мне рассказать о нем.
Так что у меня еще есть время.
О, великая мать, мне хотелось бы располагать бесконечным временем!»
Он почувствовал тупую боль в груди. Тамлин не знал, что такое плач, но то чувство, которое он испытывал сейчас, было прелюдией к неизвестному ему доселе человеческому плачу.
Он осторожно прижал ее к себе, словно желая защитить от всего злого, что было в мире.
И он ясно осознавал, что сам был ее опаснейшим врагом.
8
Они заключили договор. Поскольку Тамлин был ночным демоном, ему нечего было делать днем среди людей. И Ванья попросила его не показываться. Ей было невмоготу день и ночь ощущать его навязчивое чувственное присутствие.
Сначала он запротестовал. В его задачу входило наблюдение за всеми в доме на Липовой аллее и у Малин, и он не мог отказаться от выполнения своих обязанностей.
– Хорошо, тогда днем крутись возле всех остальных, – сказала Ванья, одеваясь утром после их первой любовной встречи. Она чувствовала истому во всем теле, особенно в нижней части тела, она с трудом смогла одеться. – А ночью будь у меня! Я этого хочу.
Тамлин усмехнулся. К. нему снова вернулась его самоуверенность, во всяком случае, он сам так считал. Хотя время от времени он чувствовал, что начинает выходить из роли злобного демона.
Но договор с ней он заключил. Ванья была достаточно сильной, чтобы противостоять его возможным дневным преследованиям. Теперь он знал, что она таяла, как воск, в его руках. И однажды, однажды она вынуждена будет довериться ему. Тогда он полетит со скоростью ветра в обитель ночных демонов и доложит обо всем. И снова будет принят в сообщество.
Он сдержал свое обещание держаться от нее подальше в дневное время. Но как только она ложилась в постель, он являлся, неизвестно откуда, и сразу принимался штурмовать ее. Он был очень изобретательным. И она никогда не знала, что он придумает на этот раз. Он мог, к примеру, стоять на коленях возле постели, со стороны ног, и лизать ее подошвы, щиколотки, колени, бедра, постепенно налегая на нее, и язык его был намного длиннее, чем она думала, он засовывал его к ней в рот и обводил им вокруг, так что она сходила с ума от возбуждения, и, доводя ее до полного исступления, он наконец овладевал ею. Или же он стоял на полу, широко расставив ноги, а она в это время была повернута к нему спиной и упиралась головой и локтями в подушку – и он приподнимал ее сзади и овладевал ею. Но Ванью все это не смущало. Она могла стать перед ним на колени и взять в рот все то, что было возможно, играть с ним и возбуждать его, пока глаза его не начинали светиться в темноте, а тело не начинало дрожать от затаенной страсти. Они хорошо узнали друг друга в эти ночи – но только в телесном отношении. Мыслями они обменивались редко, зато часто смеялись во весь голос от эротического счастья.