Демон отверженный
Шрифт:
— Нет. А ведь ты же уже видела как не спеша приходит смерть.
Из глубины памяти всплыла холодная больничная палата, тонкая бледная рука отца в моей руке. Он боролся за каждый глоток воздуха, только тело его не было так сильно, как его воля. Питер и его последний вздох, его тело, дрожащее у меня в объятиях, пока не сдалось и не освободило его душу. Подступили слезы, и прежнее горе помутило разум Я поняла, что так же было и с Кистеном, только я не помню. Будь оно все проклято до Поворота
— Пару раз, — ответила я.
Его глаза встретили мой взгляд — невозможно было оторваться от их блеска.
— Я не стану извиняться за свой эгоизм.
— Меня это не беспокоит.
Я и правда хотела знать, зачем он позвал меня, если не хочет ничего говорить. Нет,вдруг пришла мысль, и я почувствовала, что всякое выражение исчезло с моего лица. Он не то чтобы не хочет ничего рассказать — он обещал Тренту этого не делать.
Собравшись, я подалась вперед на прохладной коже кресла. Квен сфокусировал глаза, будто понял, что я догадалась. Отчетливо ощущая спиной присутствие доктора Андерс, я одними губами спросила:
— В чем дело?
Но Квен только улыбнулся.
— Думаешь, значит, — почти выдохнул он. — Это хорошо. — Улыбка смягчила сведенные болью черты лица, придав им выражение почти отцовское. — Не могу. Я обещал моему Са'ану.
Я отодвинулась, поморщившись, ощутила спиной собственную сумку. Дурацкая мораль у этих эльфов. Убить ему ничего не стоит, а слово нарушить он не может.
— Я должна задать правильный вопрос?
Он покачал головой:
— Нет такого вопроса. Есть только то, что ты видишь.
Ой, мама. Фокусы эти у старых мудрецов — терпеть не могу.
Дыхание у Квена вдруг стало труднее, накладываясь на далекую музыку. У меня зачастил пульс, я посмотрела на больничную аппаратуру, молчащую и темную.
— Тебе бы сейчас полежать спокойно, — сказала я встревоженно. — Силы тратишь.
Квен застыл серой тенью на фоне серых простыней, весь сосредоточился на одном: чтобы легкие продолжали работать.
— Спасибо, что пришла, — сказал он слабым голосом. — Я вряд ли еще долго протяну, и я очень буду благодарен, если потом ты попробуешь поладить с Трентом. У него сейчас трудный… период.
— Не вопрос.
Я протянула руку, ощупала его лоб. Он был горячий, но протягивать ему чашку с соломинкой со стола я не стану без просьбы, чтобы не задеть его гордость. Оспины выступили на побледневшей коже. Я взяла антисептическую салфетку, которую молча протянула мне Андерс, и стала промокать ему лоб и шею, пока он не поморщился.
— Рэйчел, — сказал он, отводя мою руку, — раз ты здесь, я хочу попросить тебя об одной услуге.
— О какой? — спросила я и повернулась к двери, потому что вдруг стала громче музыка. Это вошел Трент. Доктор
У Квена дернулось веко — он знал, что пришел Трент. Очень осторожно сделав вдох, тихо, чтобы не закашляться, он сказал:
— Если я не выберусь, ты не сможешь занять мое место начальника службы безопасности?
У меня челюсть отвалилась, и я отъехала вместе с креслом.
— Да ни за что! — ответила я, и Квен улыбнулся шире, хотя веки закрылись, скрывая нездешний блеск от увиденного там, за углом.
Трент подошел ко мне, и я ощутила его недовольство, что я его не подождала. А за этим — благодарность, что кто-то был с Квеном, пусть это даже я.
— Я и не думал, что ты согласишься, — сказал Квен. — Но спросить должен был. — Его глаза открылись прямо на Трента, стоящего рядом со мной. — У меня есть другой кандидат на случай твоего отказа. Ты можешь хотя бы обещать, что поможешь ему в случае нужды?
Трент переступил с ноги на ногу — напряжение искало выхода. Я хотела уже отказаться, и Квен добавил:
— Время от времени, если плата будет достаточной, а дело не противоречить твоим принципам.
Чувствовалось, что Трент сильно расстроился, и запах шелка и чужих духов стал сильнее. Я глянула на озабоченного магната, потом снова на Квена, который боролся за очередной вдох.
— Я подумаю, — ответила я. — Но вполне вероятно, что я его потащу на цугундер.
Квен закрыл глаза в знак того, что понял ответ, и его рука повернулась ладонью вверх, приглашая. Снова у меня защипало глаза. Черт, черт, черт!Он уходил, и его потребность в поддержке стала сильнее гордости. Как только можно на это смотреть?
Рука тряслась, когда я вложила теплые пальцы в его холодное пожатие. Ладонь сомкнулась на моей руке, у меня перехватило горло, и я зло вытерла глаз . Да будь оно все проклято!
Напряжение оставило Квена, дыхание его выровнялось. Самая старая в мире магия — магия сочувствия.
Доктор Андерс стала расхаживать между окном и комодом, бормоча:
— Она еще не была готова, я же ему говорила, что еще рано. Эта смесь давала лишь тридцатипроцентный результат, а сцепление было в лучшем случае слабым. Я не виновата, он должен был подождать!
Квен стиснул мне руку, и лицо его изменилось, хотя я не сразу поняла, что это улыбка. Его смешили слова Андерс.
Трент вышел в поднятую часть комнаты, и я вздохнула с облегчением.
— Вас никто не обвиняет, — сказал Трент, положив ей руку на плечо. И после едва заметной паузы добавил: — Вы не могли бы подождать снаружи?
Я удивленно обернулась, увидела ее лицо, возмущенное и потрясенное.
— Ох и злится она! — шепнула я Квену, чтобы он тоже знал.